— «Здравствуй, борющийся и отважный брат, господин инженер Башир-хан!» — медленно, с трудом выговаривая слова, начал читать Хамид.
Гасан насторожился, ему показалось, что он уже слышал имя, которое прозвучало в странном для него письме.
— «Да будет милостив к тебе великий аллах! — продолжал Хамид. — Во-первых, молю аллаха, чтобы он ниспослал тебе доброе здоровье. Во-вторых, сообщаю, что я обращаюсь к тебе уже третий раз, но ответа так и не получил. Я объясняю это происками неверных и надеюсь, что настоящее послание не попадет в их грязные руки. Как и раньше, я вновь настоятельно прошу тебя, многоуважаемый брат, приехать ко мне. Твои отважные сотни, благородный господин инженер Башир-хан, для меня крайне нужны. Они важны для всего нашего движения…»
— Ну что скажешь, уважаемый брат Гасан? — дочитав до конца, в тон письма спросил Хамид и чуть улыбнулся.
Гасан пожал плечами. Он все не мог понять, какая связь между ним и этим письмом, все не мог вспомнить, где слышал имя этого отважного господина инженера. И вдруг вспомнил. Да ведь его произносил тот бородач. Гасан беспокойно заерзал на стуле.
— А тебе известно, кто его подписал? — спросил Хамид, показывая на уже сложенный лист бумаги. — Сам Абдаль Сабур Сарбираей — командующий Центральным фронтом Исламской партии и провинции Тахор.
— Я-то здесь при чем? — растерялся Гасан.
— А при том, что письмо нашли в чапане убитого, — резко ответил Хамид. — При том, что бородач шел в кишлак. Его кто-то здесь ждал. А значит, враг рядом.
Гасан побледнел. Теперь он понял, что своей автоматной очередью оборвал такую важную ниточку, которая могла привести к бандитам.
— Твои действия — действия новичка отряда самообороны, а не опытного царандоевца, — жестко подчеркнул Хамид и, схватившись руками за шею, закашлял. — Уничтожив одного врага, — продолжал он, — ты тем самым обезопасил другого, а может, и всю банду. Эх, Гасан, Гасан, — покачал он головой и отвернулся к окошку, занавешенному плотным лоскутом солдатского сукна. Не от солнца оно защищало — от недоброго взгляда врага, от его выстрелов.
— Так значит, отважный брат господин инженер Башир-хан, — задумчиво произнес вслух. — Долго же о тебе не было вестей. Отсиживался где-то или новую банду сколачивал? А теперь, выходит, вновь объявился. Да, знаю, чем себя покажешь, хорошо знаю…
Хамид отошел от окна. Взглядом показал на забинтованное плечо товарища.
— Так что, Гасан, быстрей поправляйся. Трудные дни нас ожидают. Очень трудные. И наступить они могут совсем скоро…
Крупнокалиберный бил без остановок. Казалось, он был снаряжен нескончаемой гигантской лентой. Раскатистое эхо шарахалось в долине, дробилось на десятки, сотни режущих слух звуков и угасало в холодном, глубоком ущелье.
— Не жалеют патронов, сволочи, — прокричал сержант Кичко и выгоревшей до белизны панамой смахнул с лица горячие капли пота. Кичко лежал за грудой острых камней в трех шагах от Акрамова. Рядом тускло желтели пустые автоматные гильзы.
Держись, Николай, сейчас снова пойдут…
Его голос заглушила новая пулеметная очередь. Она прошла почти над самой головой Наби. Нависшая за спиной скала взъерошилась, ощетинилась колючим дождем острых осколков, горячей дробью гранитной крошки. «Пристрелялся, гад», — с ненавистью подумал Акрамов и рукавом куртки бережно протер усеянный пылью автомат. Чуть приподнявшись над камнем, осмотрелся. Взгляд тут же упал на темневшую невдалеке боевую машину пехоты. На ней еще час назад Акрамов совершал обычное патрулирование дороги. БМП, покосившись на правый борт, стояла на том же самом месте, где ее остановил взрыв мины. Тяжело вздохнув, Наби перевел взгляд левее. Пулемет бил из крутого, заросшего плотным кустарником берега обмелевшего арыка, за которым зелеными строчками по склону сопки тянулись вверх ряды виноградника. По эту же сторону арыка лишь камни да редкие низкорослые деревца. Место далеко не лучшее для засады. Все открыто, все доступно взгляду. И все же ясно: тот, кто ее организовывал, был далеко не новичком в подобном деле. Не соблазнился ущельем, до которого рукой подать. Понимал: кто его преодолевает, по- особому осторожен, там каждая клеточка тела в напряжении, в ожидании опасности. Другое дело, когда, зажатая с двух сторон мрачными, клыкастыми скалами, дорога вырвется на простор и в глаза ударит такой желанный и радостный свет солнечных лучей. Тут человек невольно расслабляется, забывает об опасности. Да и как не расслабиться, когда позади такой коварный участок дороги, а впереди залитая солнцем долина. Именно на этом решил сыграть враг. И просчитался…
Акрамов понимал: им еще и здорово повезло. Причем дважды. Первый раз, когда рвануло под правым опорным катком машины и он, как хорошо накачанный мяч, отлетел в сторону.
Вздрогнув всем своим бронированым корпусом, машина вдруг беспомощно накренилась на песчаный откос, посылая в голубое небо густые клубы дыма, словно сигнал о бедствии. Тогда из экипажа никто не пострадал. Лишь механика-водителя Аманбекова слегка контузило. А ведь могло быть иначе. Их спасло то, что, пройдя ущелье, Акрамов приказал открыть верхние люки. Как чувствовал беду. Да к тому же мина не отличалась большой мощностью.
А второй раз повезло, когда отходили к скалам. Отходили не сразу. Вначале были в БМП. Каждый на своем месте, под надежной защитой брони. Держались, надеясь на помощь своих — им сразу же сообщили о засаде. Держались бы и дальше, но, когда рядом с машиной поднялось серое облачко, Наби понял — ударил гранатомет.
— Кучкаров, откуда бьет? — прокричал он наводчику.
— Не успел заметить, — виновато ответил тот.
— Как боезапас? — уточнил Акрамов.
— На исходе, — помедлив, сообщил Кучкаров.
— Кичко?
— Отделение начеку, — послышался басок сержанта. «Отделение…» — невесело усмехнулся Наби. На этот раз в патрулирование он взял всего трех человек. Дал возможность отдохнуть людям. Здорово они устали за последнюю неделю. Да и маршрут был не таким сложным, опасным. А вот что вышло…
Акрамов понимал, что появившийся гранатомет для них опаснее всего. Неподвижная машина — отличная мишень даже для начинающего гранатометчика. Но Наби знал, что таких у душманов не было. За несколько промахов бандит расплачивался собственной головой. Вот почему Акрамов сердцем чувствовал — следующий выстрел будет точным. И он не стал рисковать людьми.
— Отходим! — приказал он. — Прикрывают Кучкаров, Ильюх!
Они отходили умело, прикрывая друг друга плотным огнем. Сколько пуль летело вдогонку, но ни одна не настигла.
— Видать, в сорочках родились, хлопцы, — с трудом переводя дыхание, выпалил Кичко.
— Уж кто-кто, а ты, наверное, прямо в спортивном костюме, — усмехнулся Кучкаров, снизу вверх поглядывая на Кичко. — Да и рановато об этом вспомнил…
Кучкаров не договорил. По долине вновь пронеслось гулкое эхо разрыва. Там, где осталась БМП, взмыли клубы дыма. Второй выстрел гранатомета действительно был точным. Акрамов до боли прикусил губу. Как все же он вовремя приказал покинуть машину.
— Рановато вспомнил, — продолжил Кучкаров. — Посмотри лучше туда.
Но все уже и так видели: прячась за камнями, к ним приближались душманы.
…Акрамов сделал все, что обязан был сделать командир в подобной ситуации: быстро, четко поставил каждому конкретную задачу, спланировал систему огня, обеспечил фланги.
— Ну вот, ребята, — совсем не по-уставному обратился Наби к подчиненным, — настала та минута, когда каждый из нас должен показать, чего он стоит. Показать свой характер, свое мужество.
— Минутой, конечно, тут не обойтись, — заметил Ильюх, — но тем хуже для той своры. Верно говорю?
— Чего зря балакать, — махнул рукой в ответ Кичко. — И без слов все ясно. Еще как покажем.
