Блеск светильника, горящаВ полдень ясный, в свете солнца;Перед ним вся лучезарностьПодвигов в сверканьи славыСуть лишь мрак, и тьма, и тени.Когда взор наш изумленныйОбращаем на владыкуНа всесильного, которыйСтоль смирен был во порфире,То во внутренности духаМы таинственно весельеОщущаем, и не можноБез сердечна умиленьяВспомнить жизнь его премудру.Слеза радости исступит,Сердце, в радости омывшись,Вострепещет, утешаясь.Но… смолчим, в душе сокроем,Ах, всю скорбь и тяжко чувство,Что по сладости во сердце,Вспоминая Марк Аврелья,Восстает и жмет в нас душу.Нет, не жди, чтоб мы дерзнулиНачертать его теченье.Всё, что скажем, будет слабоИ сравниться не возможетС той чертой предвечна света,Чем его живописалаВсех веков и всех народовОбраз дивный благодарность.Его жизни описаньеДейство то вливает в душу,Что изящнее возникнутО себе самих в нас мыслиИ равно изящны мыслиО превратном смертных роде.Но надолго ли? — О участь,Участь горька рода смертных!Марк Аврелий уж скончался,Счастье Рима с ним исчезлоИ благие помышленьяО блаженстве рода смертных.Се торжественно и тихо,Спровождаемо всех воплем,Шествие его кончиныОтправлялося во Риме;Но шаг каждый препинаемБыл слезами иль восторгомВсего римского народа:«Се наш друг — ах, паче друга,Се родитель, се кормилец,—Се отец, — се бог всещедрый…»Скорбно в слухи ударялиСловеса сии нельстивыТого, кто вменит за тягостьВсе благие помышленья.И се во броне одеянКоммод грозно потрясаетКопнем, и всё умолкло.Шествие идет в молчаньи.Ах, тогда уже познали,Что сокрылося во гробеСчастье Рима с Марк Аврельем.
БасняОсень листы ощипала с дерев,Иней седой на траву упадал,Стадо тогда журавлей собралося,Чтоб прелететь в теплу, дальну страну,За море жить. Один бедный журавль,
