больших потерь. Но жертв все же было много: шестьсот человек убитых, среди коих был и молодой Хуан де Вега, и восемьсот раненых. По сути, это было единственное настоящее сражение. Как это ни странно, в тот день, 9 августа 1588 года, накануне Дня святого Лаврентия, война, едва начавшись, уже заканчивалась.
На следующий день, когда первые лучи солнца озарили морскую гладь, герцог Медина Сидония увидел, как на расстоянии нескольких мушкетных выстрелов с гребня волны взлетела птица и стремительно понеслась прочь. Испанцам же приходилось ждать, когда задует западный ветер. Герцог собрал своих офицеров и сообщил им, что принял решение вернуться в Испанию. Все заклинали его не склоняться к опасному решению обогнуть Британские острова. В то время когда герцог пребывал в раздумьях, английский флот, ведомый лордом Говардом, продолжал неотступно преследовать испанцев. 12 августа корабли армады оказались во власти сильного течения, которое сносило их к Норвежскому морю, теперь флот не мог вернуться к берегам Испании через Ла-Манш. Один вид показавшихся вдали гигантских скал и узких мрачных фьордов, где волны с грохотом разбивались о камни, действовал удручающе. Медина Сидония, вглядываясь в линию горизонта, где море сливалось с небом, принял решение положиться на волю стихии. 14 августа, поразмыслив и оценив расстояние, которое еще предстояло преодолеть, и количество оставшегося продовольствия, герцог был вынужден уменьшить норму еды, воды и вина для каждого члена экспедиции. Кроме того, он повелел выбросить за борт всех мулов и лошадей, так как их надо было ежедневно поить. Какое же это было душераздирающее зрелище: несчастные, обезумевшие животные плыли за кораблями, словно моля о помощи тех, кто только что принес их в жертву!
На следующий день над морем заклубился невероятно густой туман, с палубы одного корабля невозможно было увидеть другой корабль, так что возник риск столкновения. Затем налетел шквалистый ветер и принес проливной дождь. На протяжении одиннадцати дней жуткий шторм хлестал и трепал корабли, и единственный приказ, который мог отдать герцог, состоял в том, чтобы каждый, как говорится, спасался как может. Герцог, все более и более погружавшийся в меланхолию, отдавал себе отчет, что находившиеся под его началом люди вскоре окажутся в приполярных районах без теплой одежды и почти без съестных припасов. Было только 15 августа, однако совсем скоро всем предстояло испытать безрадостное изумление от дурной погоды и необыкновенно рано наступивших холодов.
Теперь испанские корабли взяли курс к берегам Шотландии. Если бы участники похода не терпели тяжелых лишений, если бы их не терзала тревога перед неведомым им, людям с Юга, Севером, они непременно попали бы под воздействие суровых чар этих изрезанных небольшими бухтами скалистых берегов, где ревели волны, разлетаясь на мириады брызг, где низвергались в море водопады, сбрасывая вместе с массой воды огромные стволы вековых елей. Это было устрашающее зрелище, ведь эти поверженные ели были так похожи на них, когда-то сильных и смелых людей, чьи замыслы потерпели поражение, людей, теперь оставленных на волю стихии.
Обогнув Шотландию, испанцы вновь обрели надежду, полагая, что вскоре, в Ирландии, смогут рассчитывать на помощь местного населения, сохранившего верность католической церкви. Изможденные, истощенные, истерзанные голодом и холодом испанцы попытались пристать к берегу, но внезапно оказались во власти ночного мрака, так как луну скрыли сгустившиеся облака, погрузив мир в непроницаемую тьму; бушующий, вечно пребывающий в движении океан, из объятий коего они мечтали вырваться, с силой бросил корабли на берег, и три из них разбились о камни. Вдруг до слуха испанцев донеслись жуткие вопли, и из тумана выступили люди, и выглядели они устрашающе, ибо были вооружены мушкетами и длинными ножами, коими не замедлили воспользоваться. Там, на песчаном берегу, испанцев ожидала настоящая бойня: без сожаления и сострадания, действуя совершенно беспощадно, жестокосердные дикари убивали их, перерезая горло и вспарывая животы. Так, в местечке Слиг-Хейвен, как рассказывает в одном из письменных документов того времени очевидец этой кровавой резни, весь берег был усеян обнаженными трупами, ибо эти свирепые убийцы, которых сам Шекспир заклеймил презрением и позором, раздевали свои жертвы донага, прежде чем предать смерти. Именно у этих негостеприимных берегов, где более тысячи испанцев стали легкой добычей полудиких племен, корабль «Сан-Хуан», на борту которого находился Лопе де Вега, столкнулся с другим судном, но так как пристать к берегу было невозможно, то, кое-как заделав пробоину, капитан повел свое судно дальше. Вот так наш герой вместе со своими спутниками избежал ужасной бойни. Они избежали гибели, но не страданий, не тяжких испытаний, что сопровождали их на всем пути.
«Сан-Хуан», серьезно пострадавший во время плавания, подошел к причалу порта Ла-Корунья в середине октября; на его борту находились изможденные члены экипажа и одичавшие солдаты-пехотинцы с блуждающим от голода взглядом. Среди них был и Лопе, спасенный, возможно, самим Провидением. Он вновь ступил на твердую землю, он выжил. Быть может, этим счастьем он был обязан своей способности отстраняться от реальности и погружаться в творчество, которое служило ему защитой от духовного отчаяния и позволило сохранить и физическое здоровье. Можно сказать, что тело его выдержало все испытания благодаря ясности ума и силе духа.
Около семидесяти кораблей сумели добраться до берегов Испании. Половина флота была потеряна (хотя следует отметить, что ни один корабль не сдался на милость победителя), более восьми тысяч человек погибли (среди них и брат Лопе), включая тех, кто скончались вскоре на родине, не преодолев выпавших на их долю испытаний. Так произошло с великим мореплавателем Мартинесом де Рекальдо, командовавшим «Сан-Хуаном»: он умер спустя несколько дней после возвращения в Ла-Корунью, «истерзанный не столько телесными, сколько душевными страданиями».
Филипп II, узнав о том, что смело можно было назвать разгромом, крахом, катастрофой, воскликнул: «Я посылал свои корабли на битву с людьми, но не со стихией!» Какое-то время он хранил в тайне печальную новость, и только когда ужас и тревога начали охватывать страну, принял решение обнародовать известие о печальных событиях. Следует заметить, что этот поход, столь неудачный с военной точки зрения, не определил победителя. Похоже, что англичане, как утверждают некоторые историки, ожидали новых атак со стороны испанцев после их «северного похода». Вот почему Елизавета I, дама очень осторожная, проявила недюжинное терпение и выжидала до декабря, чтобы отслужить благодарственный молебен. Но когда Англию охватило всеобщее ликование, всеобщая печаль охватила Испанию, погрузившуюся в траур.
Но военная мощь Испании еще не была уничтожена, она оставалась великой морской державой еще долго, однако эта ужасная авантюра положила конец героическим порывам Лопе де Вега, который отныне стал довольствоваться тем, что переживал их не в жизни, а в литературных произведениях, вместе с героями, вышедшими из-под его пера. Правда, нужно сказать и о том, что среди самых суровых литературных критиков нашлись и такие, кто участие Лопе в походе «Непобедимой армады» считал чисто поэтической выдумкой. Даже если бы это было и так, то постоянное обращение к этой теме в его творчестве (как в случае с «Драгонтеей», опубликованной десять лет спустя, в 1598 году) наводит на мысль, что тема эта — едва ли не самая важная для него, так что вопрос о том, пережил ли автор описываемые события в действительности, становится второстепенным.
Итак, сойдя с корабля в порту Ла-Корунья, Лопе вместе с друзьями отправился в Кадис, находящийся неподалеку от Геркулесовых столбов (как в эпоху Античности называли Гибралтар. —
