воистину предстал во всем блеске великодушия, преданности, стойкости, учтивости, способности здравого суждения, честности, неподкупности, умения давать дельные советы, добродетельности и своей глубокой религиозности, своей искренней веры. Можно было бы создать обширный том панегириков и похвал в прозе и стихах, с коими обращались к нему лучшие умы его времени».
Когда маркиз Саррия познакомился с Лопе, его отец, только что назначенный на пост вице-короля Неаполя, возложил на него перед отъездом все обязанности по управлению имуществом. Вот почему маркиз, только что получивший такие полномочия и к тому же пылавший страстью к литературе, пришел в восторг, когда ему предоставился случай взять к себе на службу уже ставшего знаменитым Лопе де Вега. Тот же понимал, что, находясь в услужении у такого господина, всячески покровительствующего развитию литературы, сможет завершить уже начатые произведения и получить определенные гарантии того, что ему будут обеспечены определенный комфорт и материальный достаток. В конце 1598 года маркиз способствовал опубликованию некоторых произведений Лопе и был весьма польщен, что тот упоминал о его существенной помощи.
Прежде всего, речь идет о «Драгонтее», гигантской эпической поэме, повествующей о деяниях английских пиратов, в частности о деяниях знаменитого корсара Фрэнсиса Дрейка, с которым Лопе был как бы косвенно знаком, так как в 1588 году испытал на себе его стратегию во время знаменитого похода «Непобедимой армады». В этом произведении, написанном под влиянием известия об уходе в мир иной человека, с которого был списан образ главного героя, прозванного Драконом и давшего свое прозвище названию всего произведения, Лопе явился выразителем тех чувств, что испытывал испанский народ после недавних жестоких схваток с англичанами. Вдохновение Лопе почерпнул в документах, опубликованных судом города Панамы, в которых говорилось о последних атаках, предпринятых Фрэнсисом Дрейком и его сыном Ричардом в 1595 и 1596 годах на заморские владения Испании, в основном на Пуэрто-Рико и Панаму, где в результате штурмов были завоеваны города Номбре-де-Диос и Портобело. В этих документах повествовалось о том, как испанцы, предводительствуемые полководцами доном Диего Суаресом и доном Алонсо де Сотомайором, дали решительный отпор англичанам, а также описывалось жестокое поражение, которое нанес английскому флоту дон Бернардино де Авельянеда, после чего из 54 кораблей противника на плаву осталось всего пять. Нашел в этих документах Лопе и рассказ о смерти Дракона, якобы предательски отравленного собственными солдатами. Результатом прочтения и осмысления этих документов стала поэма, состоящая из десяти глав, или песней, каждая из коих насчитывала семьсот двадцать восьмистиший, отличавшихся благородством и возвышенностью стиля и находившихся в абсолютной гармонии с аллегорической картиной, с которой и начиналось это творение Лопе. Итак, в самом начале перед читателем представали Религия и три ее почтенные дочери — Испания, Италия и Индия, явившиеся к подножию трона Господа нашего, дабы изобличить разбой и преступления, творимые неким драконом-пиратом, ведущим свое происхождение от адских сил и носящим имя Фрэнсиса Дрейка. Торжественность и нравоучительность, а также некоторая напыщенность, конечно, могут разочаровать современного читателя, и все же в поэме присутствует изящная и трогательная поэзия. Таковы, например, сцены, где описывается сила материнской любви, искренними человеческими чувствами проникнуто и описание жизни моряков, ибо здесь Лопе явно описывал свои собственные ощущения, испытанные во время похода «Непобедимой армады». В этой поэме удачно соседствуют точный, четкий, грубоватый язык моряков и утонченный язык высокой поэзии. Словно вдохновляясь размеренным ритмом текучего, плавного стиха, слово как бы обретает способность уловить и передать все фантазии, все надежды людей. Надо сказать, что выход в свет этого произведения предварял хвалебный сонет писателя, считавшегося знатоком морских походов, — самого Сервантеса, который после многочисленных путешествий по Средиземному морю участвовал в крупном морском сражении при Лепанто в 1571 году, где силами испанцев руководил Хуан Австрийский. Несмотря на то что успех «Драгонтеи» среди читателей был весьма относителен, все же она была опубликована вновь в 1602 году вместе с «Красотой Анхелики», эпической поэмой, написанной Лопе как раз во время похода «Непобедимой армады», и со сборником лирических стихотворений, названном «Созвучия» (или «Рифмы». —
В ноябре 1598 года, когда Лопе находился на службе у маркиза Саррия, вышел в свет и его крупный пасторальный роман «Аркадия», написанный в Альба-де-Тормес, где он находился во время изгнания под покровительством дона Антонио, герцога Альбы, ставшего главным героем романа под именем пастуха Анфрисо; собственно, ему роман и был посвящен. Однако же ради опубликования сего произведения в посвящении были сделаны изменения: вместо имени дона Антонио, герцога Альбы, там стояло имя Педро Тельеса Хирона, герцога Осуны, и имя его супруги Каталины Энтикес де Ривера, дочери могущественного и очень опасного человека — герцога Алькалы, то есть стояло имя той самой дамы, на которой, несмотря на решительные шаги, предпринятые Филиппом II, герцог Альба отказался жениться. Можно, пожалуй, поклясться, что Лопе получил некоторое удовлетворение от того, что показал, насколько он отдалился от дона Антонио, оказав столь высокую честь той, что доставила герцогу Альбе столько неприятностей. Однако следует добавить, что муж этой дамы, герцог Осуна, был не только замечательным полководцем и отчаянным храбрецом, но также поэтом и человеком очень благородным. Из письма, написанного Лопе много позже, в 1620 году, и адресованного графу Лемосу, известно, что однажды герцог Осуна отправил Лопе 500 экю, это была солидная сумма, почти равная той, что милостиво выплачивал Лопе герцог Альба в качестве годового жалованья, когда тот служил у него секретарем.
Продолжая сохранять необыкновенную работоспособность, Лопе вдохновенно трудился над третьим произведением, которое и опубликовал в начале 1599 года. Речь идет о пространной поэме, прославляющей Исидора-землепашца, чрезвычайно почитаемого в народе святого, считающегося покровителем Мадрида. День этого святого отмечают в Испании 15 мая и никогда не путают Исидора-землепашца со святым Исидором Севильским, архиепископом и одним из Отцов Церкви. В этой поэме, являющейся новаторским вариантом агиографического произведения, то есть жития святого, Лопе прославил самого смиренного, самого скромного из испанских святых. В этой поэме Лопе говорит устами жителя Мадрида, поклоняющегося святому и ежедневно молящего его о покровительстве и заступничестве, говорит изысканным, изящным, отличающимся мягкой плавностью языком. Он повествует о жизни этого трудолюбивого, терпеливого, милосердного человека, «доброго, как хлеб», по выражению самого Лопе. Автор создает целую серию картин простой жизни этого труженика, запечатлевая главные моменты его жизни.
Лопе вдохновила, воодушевила эта простота, в которой он, похоже, все более и более узнавал то, что станет сущностью его созидательного духа. Будучи весьма далеким от ученых рассуждений сторонников учения Аристотеля, Лопе жаждал душевной простоты и чистосердечности, той простой, даже бедной жизни, которой жил этот по-детски наивный человек, Исидор-землепашец, которого он с таким удовольствием превратил в идеального посредника между небом и Мадридом. Смешивая темы, касающиеся высоких сфер, божественности и святости, с темами, затрагивающими проблемы существования простого человека, делая наброски событий, вызывающих улыбку и слезы, изображая, как ослепительные вспышки человеческой мысли превращаются в длительные размышления, влекущие за собой взлет человеческого духа, Лопе описывал жизнь святого день за днем, прибегая к довольно простому языку. Восьмисложник, особый стихотворный размер, получивший в испанской литературе широкое распространение, в этой поэме как нельзя лучше соответствовал ее несомненной оригинальности, заключавшейся в том, что в ней воспевалась жизнь простого землепашца. Зачарованный, приведенный в болезненно-восторженное состояние, свойственное последователям мистического учения иллюминатов, озаренный (в мистическом значении этого слова) и в творчестве, и в жизни аскетичностью и скромностью этого существования, должного служить примером другим, Лопе сам в некотором смысле породил героя невероятного масштаба, героя национального и исторического, а вернее, внеисторического, над-временного, совершенного и превосходящего в своей возвышенности всех остальных его героев. Отметим, что Лопе таким образом еще раз вписался в контекст современности и что он писал свою поэму, основываясь на богатом документальном материале. Эти документы были ему переданы монахом братом Доминго де Мендосой, собиравшим их для того, чтобы в будущем можно было причислить Исидора к лику блаженных. Это произошло спустя двадцать лет благодаря тому, что однажды имя Исидора оказалось тесно связано с именем короля. Действительно, в то время Филипп III тяжело заболел, и жители одной деревушки, расположенной в окрестностях Мадрида, устроили торжественную процессию, неся мощи Исидора и моля защитника Мадрида, чтобы он отвел беду, грозившую Испании. Король выздоровел, и его исцеление было приписано вмешательству святого. Вот тогда без промедления Исидор был причислен к лику блаженных, а еще два года спустя, в 1622 году,
