и отношения с Лопе были для женщины чем-то вроде настоящего пути к спасению. Это положение вещей, при котором Марта постоянно подвергалась оскорблениям и унижениям, похоже, послужило предлогом для регулярных визитов Лопе, призываемого на помощь несчастной четой и призванного стать ее советником уже в силу своего сана. Мы не можем узнать, что положило начало этим визитам; без сомнения, сначала между ними были просто добрые соседские отношения. Мы не можем изначально подвергать сомнениям чистоту его помыслов и намерений, а потому нам представляется возможным предположить, что Лопе не без удовольствия пытался помочь молодой женщине преодолеть трудности супружеской жизни. Эту помощь ее муж принял без колебаний и настороженности, несомненно, польщенный тем, что ее оказывает такой человек, как Лопе, живая легенда, знаменитый драматург.
Но, будучи осведомленными о том, что произошло далее, мы должны признать, что эти визиты могут приобрести в наших глазах и несколько иной характер, могут, так сказать, с театральной точки зрения, представиться в виде своеобразного развлечения, намек на это Лопе даже рискнул ввести в одну из своих самых дерзких комедий с хитроумной интригой.
Кажется вполне вероятным, что приключение Лопе с той, которую прозвали «Безумной», изменило в нем отношение к своему статусу духовного лица и подготовило к новым чувственным ощущениям. Так что нет ничего неестественного в том, что, пребывая в состоянии морального надлома, Лопе и посмотрел другими глазами на свою соседку во время поэтического праздника. Поэзия, позволив Марте де Неварес показать себя во всем блеске, легко могла превратить простые соседско-дружеские отношения в любовную страсть. В одном из сонетов Лопе вспоминал о тех незабываемых минутах:
В конце 1616 года в письмах Лопе герцогу Сесса стала проскальзывать тень женщины, и очертания ее с каждым днем становились все более четкими, все более осязаемыми. И это был образ той женщины, которой суждено было стать последней в жизни Лопе. Ее присутствие становилось все более ощутимым, и она не только завоевывала все пространство в письмах поэта, но занимала все больше и больше места в его жизни, в его семейном кругу и в его окружении. Из доверительных признаний мы узнаем, что он, с трудом сохраняя достойный вид, не без труда сумел одержать победу над яростно сопротивлявшейся Мартой де Неварес. Он добавляет, что для достижения своей цели «без колебаний последовал бы примеру Иакова, проявившего огромное терпение и упорство ради того, чтобы добиться любви Рахили». Амарилис (так называет Лопе возлюбленную в своих письмах) была для него воплощением всех грез, всех добродетелей женщины. Ведь ей удалось примирить любовь духовную с любовью плотской.
После продолжительного терпеливого ожидания, воспринимавшегося как испытание, предписываемое кодексом галантной любви, о чем Лопе упоминал в своих письмах и произведениях, он мог торжествовать. Амарилис согласилась бывать в его доме на Калье-де-Франкос. Там в конце года, незадолго до Рождества, Лопе устроил праздник. Среди множества гостей были и Амарилис с сестрой Леонорой в сопровождении супругов. Незадолго до шести часов вечера, когда ночь уже опустилась на столицу, зажгли два ряда подсвечников, расставленных на лестнице, а также в гостиной и в молельне. Мягкий свет озарил элегантное внутреннее убранство дома, о котором мы уже рассказывали. В эту минуту на пороге дома и появился герцог Сесса. Дорогого гостя приветствуют, его усаживают в кресло, его слух услаждают музыкальным дивертисментом. Леонора исполняет нечто вроде речитатива под аккомпанемент лютни, на которой играет ее муж, а Амарилис ей вторит. Их голоса заполняют гостиную, мелодии следуют одна за другой. Но внезапно, словно охваченные страстью, сестры запевают быструю, живую сегидилью, увлекая ритмом всех гостей, в том числе Лопе и герцога, заставляя их отбивать ладонями такт. Затем дамы начинают танцевать, их платья разноцветным вихрем обвиваются вокруг их тел. Под восторженные возгласы, приветствовавшие конец их выступления, Амарилис взяла в руки лютню и, обведя робким взглядом собравшихся, остановила взгляд на Лопе. И тогда все замолчали. Взяв несколько аккордов, она запела грустную песню, зазвучал тот самый голос, который несколько месяцев назад завладел душой Лопе. Лопе испытывал чувство опьянения и от ее присутствия, и от воспоминаний. Свет, лившийся из изумрудных глаз возлюбленной, был отсветом счастливых грез. И тогда ее голос окреп, обретая оттенок призрачности, свойственный музыке Хуана Бласса де Кастро, друга Лопе. Сам же Лопе затаил дыхание и не знал, что же он чувствует: экстаз, восхищение, восторг или миг единения, почти мистического единения неба и земли.
Для Лопе началась новая жизнь, некоторые ее подробности мы находим в его письмах: множество деталей, множество отдельных эпизодов составляют общую картину, полную счастья. Мы видим Лопе во власти юношеского пыла, который выплескивается в его творчество: из-под пера одно за другим выходят стихотворения и пьесы, Амарилис превращается в средоточие его мыслей. Они обменивались визитами. Однажды Амарилис нашла Лопе в его рабочем кабинете среди книг, чтобы рассказать ему о пьесе, которую она только что посмотрела; на следующий день Лопе отправился к ней на Калье-дель-Инфанте, где на протяжении долгого времени он выполнял свою работу секретаря, составляя записи и письма. Заметки на полях его писем сообщают нам о том, что он использует необычные письменные принадлежности, которые искажают его почерк, за что он и приносит извинения своему господину. Эти встречи, разумеется, часто происходили в присутствии мужа Марты, Роке Эрнандеса, который даже предлагал свои услуги Лопе, прося прибегнуть к его красивому почерку. Сей господин взял на себя работу, требующую особого старания, а именно переписку текстов комедий того, в ком он не видит (или делает вид, что не видит) соперника, великого драматурга, чья дружба для него была спасительной хотя бы в финансовом плане. Историки свидетельствуют о том, что в Испании того времени было немало таких снисходительных мужей, закрывавших глаза на неверность жен.
Герцог Сесса тоже был вовлечен в эту жизнь Лопе. Чтобы доставить удовольствие своему секретарю, он оказывал маленькие услуги его нимфе: предоставлял ей свою карету, чтобы она смогла совершить прогулку, посылал ей фарфоровые чашки, румяна и притирания из заморских стран. Короче говоря, он осыпал ее милостями, за что Лопе был ему крайне признателен, и отзвуки этой признательности мы находим в его письмах. «Кажется, — пишет Лопе, — Амарилис обязана Вам всем, даже своей красотой». Сама же Амарилис тоже старалась придумать, как ей выразить герцогу свою благодарность. Однажды, зная, что герцог должен проехать в карете по улице, где она жила, Марта открыла дверь и ждала его на пороге, держа в руках большой букет цветов, чтобы вручить ему.
А затем произошло нечто совершенно неожиданное, ибо герцог обратился к Лопе с довольно странной просьбой, которая в контексте своего времени была, возможно, вполне объяснима, но сегодня вызывает изумление. Надо сказать, что сей знатный вельможа, чьи победы на интеллектуальном поле сражений были скорее незначительны, выказал несомненный талант первооткрывателя в сфере, сегодня ставшей делом довольно банальным; правда, в те времена эта сфера человеческой деятельности только зарождалась и именовалась она коллекционированием.
В XVI веке страсть к коллекционированию начала давать ростки в кругах высшей испанской знати, которая по примеру королевского семейства с великим пылом принялась собирать всякие диковинки и редкости: оружие, монеты, изделия из фарфора, безделушки. Карл V собирал часы и проявлял такую компетентность в предмете коллекционирования, что был признан одним из самых авторитетных экспертов в ремесле часовщика; Филипп II коллекционировал все, что могло украсить Эскориал, где благодаря его стараниям можно было найти лучшие образцы произведений искусства, изделия лучших ремесленников, предметы и инструменты, связанные с достижениями науки. Дворяне и состоятельные буржуа были
