«эФЮэСа».
Я представил, как они острыми зубами разрывают обшивку на куски, отчего по моей спине пробежали совсем не плюшевые мурашки, и отчётливо понял, что надо что-то делать.
У меня был робот, которого я купил, для того чтобы он помогал мне добывать тот чертов уран, и знаете, я уже начинал жалеть о том, что потратился на него. Но как у нас, у космических бродяг говорится, если в начале полета на вашем поясе висит лазер, то в конце полета он обязательно выстрелит. А один мой приятель говорил о роботах так, «Полежал, попылился, глядь и сгодился».
В общем, я его включил.
— Да, сэр — сказал он.
— Сейчас я выпущу тебя через запасной люк наружу — сказал я — Там ты увидишь, гм, несколько зверюшек. Привлеки их внимание, добейся чтобы они последовали за тобой, и беги что есть силы в сторону горизонта.
— Слушаюсь, сэр.
Я открыл запасной люк, пинком вытолкнул робота (в те времена еще не было дурацкого билля о правах роботов) и быстро люк захлопнул. В иллюминатор я увидел, как робот глупо замахал руками и побежал, а все пятьсот плюшевых придурков с большими зелёными глазами кинулись за ним.
Я выбрался из челнока и в спокойной обстановке закончил ремонт. После чего вернулся в кресло пилота и направился на поиски робота, хотя внутренне, не без сожаления памятуя об его стоимости, уже попрощался с ним. Но, пролетев всего километров шесть, я увидел его. Он лежал на земле, а по нему прыгали примерно пятьдесят плюшевых комков, облизывая его розовыми язычками. Остальные тут же рядом копошились небольшими кучками, видимо играя друг с другом.
— Тьфу ты, черт — сплюнул я — Да они ж безобидные.
Я посадил «эФЮэС», вылез из него, подошел к роботу и стал ногами распихивать лижущих его существ.
— Не обижайте их, сэр — взмолился робот — Они просто хотят поиграть.
Я поднял его и отвел на челнок. Мы взмыли вверх, и эта железяка еще долго махала в иллюминатор своим новым друзьям.
— Они такие милые — проговорил он вдруг, когда планета превратилась в зелёный шарик — А по- началу я здорово испугался.
— Как это ты испугался? — недоумевая, спросил я — Ты же не можешь чувствовать. Как ты мог понять, что ты испугался?
— Понимаете, сэр… — начал робот, но запнулся.
— Что такое? Говори.
— Мне стыдно, сэр.
— Да говори ты уже! — не вытерпев, крикнул я.
— Я понял, что я испугался, когда по моим ляжкам потекло масло. Прямо по моим железным ляжкам, сэр.
Я хотел было рассмеяться, но, припомнив кое-что, не стал этого делать.
Я припомнил, как на некоторых планетах, по моим ляжкам текло и не такое.
Чти субботу
Мы — космические бродяги, особенно не заморачиваемся. Живем, как есть — весело и отчаянно. Но иногда, попадая в действительно жуткие передряги, поневоле начинаешь задумываться о чем-то высшем. О движке Л-з-800, например. Ну, или о Боге.
Вот и я, с трудом унося ноги с Циотона, и стреляя направо-налево из лазера по практически невидимым местным обитателям, задумался о Боге.
Сперва я конечно не то чтобы впрямую задумался, а так, спокойно сказал сам себе:
— Слава Богу, что эти твари хотя бы неразумные.
Сказал до того, как одно из этих неразумных созданий вцепилось в мою левую лодыжку (вовек не забуду, что в левую) своей холодной лапой. А вот в тот самый момент, когда вцепилось, вот тогда задумался. Даже, стыдно сказать, крикнул во всю глотку:
— Господи, спаси!
Ну, конечно, когда я был уже в паре парсеков от Циотона, в кабине своего обожаемого «ЭфЮэСа», я списал этот отчаянный крик на перенасыщенность момента экстремальными составными, однако, где-то глубоко в моем подсознании прочно засело желание, аккуратненько порасспросить о всяких там религиях у своих коллег по шатанию на просторах Вселенной.
Но порасспросить, даже аккуратненько, оказалось весьма неприятным занятием. Пару раз я натыкался на искреннее непонимание. Раз двадцать на взрывы здорового, презрительного смеха непуганых отморозков, плохо сказавшихся на моей самооценке. И вот, наконец-то, примерно три месяца спустя случая на Циотоне, мне повезло.
Один космический бродяга, которого я здорово подпоил в дешевом баре «Черная дыра», на астероиде 3А-676, рассказал мне об очень древней религии, зародившейся, по его словам, на нашей общей с ним, в чем я слегка засомневался, глядя на его немытую рожу, прародине, планете Земля, в черти каком-то там веке, и даже объяснил мне, где находится небольшая молельня, в которой эту самую древнюю религию исповедуют. Называлась она, то ли хрисианство, то ли херстианство, я так точно и не узнал. Подпоенный мной был уже в нестыковочном состоянии. Он лишь успел кратко поведать мне о чрезвычайной кротости и безмерной доброте последователей этой религии, да о заповедях не убий и не укради, которых они свято придерживаются. После чего упал лицом (точнее подобием его) в недоеденный салат из фиолетовых червей. Я не стал будить скоропостижно уснувшего, чтобы разузнать поподробнее об интересующем меня вопросе, а решил все разведать самостоятельно. Я расплатился с четырехухим барменом и удалился из «Черной дыры».
Выйдя на улицу, я сразу же направился к своему челноку. Робот, уже собравшийся идти в бар и привычно тащить меня пьяного на своем железном горбу, чрезвычайно обрадовался, увидев, что я отлично передвигаюсь сам, и весело замахал мне рукой.
Я забрался в челнок, и направил его к планете, на которой, по словам сладко уснувшего в компании фиолетовых червей, находилась молельня.
Весь путь я блаженно размышлял о той кротости и доброте, которыми наделены служители древней веры. Я представлял себе их кротко склонённые фигуры и бесконечно добрые глаза, свято надеясь, что их у них два, иначе мне стало бы немного труднее возлюбить их. И когда я себе всё это представлял, меня охватывало какое-то неопределённое чувство, из-за чего я глупо улыбался, разглядывая потолок челнока. Всё это время, робот испуганно поглядывал на меня, видимо решив, что я задумал очередную глупость, вроде той, когда решил поохотиться на Циотоне. Не могла глупая железяка разглядеть в моём взгляде бурные порывы благостных мыслей.
Подлетая к планетке с молельней, я уже окончательно решил, что навсегда заброшу бродяжничать по космосу, приму столь благостную во всех отношениях веру, и поселившись на маленьком, тихом астероиде, стану выращивать цветы. В общем, довёл себя до религиозного экстаза.
Посадив «эФЮэс» на планетку Сиус, я возбуждённо расспросил первых встречных о месте нахождения молельни. Двое, не ответив мне, прошли мимо, недоверчиво взглянув на меня. Третий, одним из двух пальцев на его руке, указал мне направление и поспешил удалиться.
Я на бреющем рванул в сторону указанную двухпальцевым. Мне пришлось пролететь километров сто, прежде чем я увидел небольшой городок, на краю которого возвышалось конусообразное строение с двумя перекрещенными досками на крыше.
Оставив челнок на небольшой посадочной стоянке, я приказал роботу не вылазить наружу и побрёл к зданию с двумя досками.
Входя внутрь, я смиренно склонил голову и выразил сразу всем своим лицом непритворную благость. Но, как только я вошёл, благость покинула моё лицо, и оно вновь приобрело своё обычное выражение.
