дрязги и нестыковки заканчивались одинаково, он нажирался и ему было всё пофиг. Сейчас Макс даже позавидовал другу, умеющему так просто забивать на всё вокруг.
— Ну, чё? — спросил Пашка, поднимая свою кружку и улыбаясь. — Накатим?
Лицо Пашки было довольным, словно и не застряли они неизвестно насколько непонятно в какой хрени.
— Может до него тоже ещё не дошло? — подумал Макс. — Не, ну хоть дэц-дэц должно ведь было дойти. Хотя бы то, что мы отсюда по ходу нескоро выберемся. А может и вообще никогда. Заехали, твою мать!
Он поднял кружку, и заглянув в неё, покривился. Сейчас бы коньячка хорошего, мелькнуло в голове, чтобы красиво вырубило. И быстро. А от этой дряни только башка будет трещать.
Но за неимением альтернативы, Макс резко выдохнул, и залпом проглотил контрафактное пойло. Поискал глазами, нельзя ли где зачерпнуть воды, но не обнаружив ни малейших её признаков, шумно занюхал кулаком.
— Фу, гадость, — пробурчал он, глядя, как Пашка медленно цедит свою дозу. — Давай по второй сразу, чтобы хоть чуть зацепило.
— Угу, — мотыльнул головой Пашка и торопливо разлил ещё по сотне.
Выпив, Макс присел на табурет и посмотрел в окно. На улице понемногу темнело, значит, приближалась ночь. Пашка уже наливал по следующей, звеня горлышком бутылки об края кружек.
— Ты чё-нибудь понял, чё дед рассказывал? — спросил он начинавшим заплетаться языком. — Я чёт половину не догнал. Он объяснил, как отсюда выбраться?
— Да по ходу отсюда нельзя выбраться, — ответил Макс. — Может и можно, конечно, но дед по- любому сегодня не расскажет. Может завтра. Фиг его знает, может он чего задумал. Типа свою внучку за городского замуж выдать.
Макс рассмеялся, чувствуя, как водка начинает действовать на организм. В голове еле слышно зашумело, и на душе стало легче. Весь день показался каким-то ненастоящим, выдуманным. Я такое где-то уже читал, хмыкнул Макс, стопудово читал.
— А чё, я б на ней запросто, — сказал Пашка, снова поднимая кружку. — Красивая тёлка.
— Угу. Вот с таким базаром ты явно произведёшь на неё впечатление. Ты чё Пашок, не врубился ещё, или придуриваешься? Они по ходу тридцать лет с нашим миром не контачили. Дед вон вообще не знает, что Союз развалился.
— Так чё у них тут случилось-то? — спросил Пашка, выпив в одиночку. Он был уже в том состоянии, когда не нужно никаких чоканий, никаких ожиданий собутыльника. А об тостах он и вообще никогда не заботился, считая их какою-то ненужной и надуманной роскошью.
Макс пожал плечами и тоже выпил. В голове зашумело сильнее, и глаза стали слипаться.
— Вроде какого-то… — Макс запнулся и вновь пожал плечами. — Хер его знает. Ничего в голову не идёт.
В сенях послышались громкие шаги. Макс поднял голову, и уже через секунду увидел деда.
— Вот и мяско, — радостно сообщил дед, ставя на стол тарелку, на которой горкой были наложены поджаренные кусочки. Макс заметил на ободке тарелки надпись «общепит» Тарелки с такой надписью имелись в наличии и у его матери, и у бабки были. А ещё ложки, вилки, солянки. Видимо в те времена, скомуниздить что-нибудь из столовой было чем-то вроде народного хобби.
Дед осуждающе покачал головой.
— Эх-эх. Вы б её окаянную лучше б в землю-то повыливали. Одни беды от неё. Я вот до гула этого тоже выпивал. И крепко выпивал. Да у нас тут все крепко выпивали, — он махнул рукою. — Разве что беременные воздерживались, да и то не всегда. А потом, когда с нами это случилось, так необходимость в этой дряни сама собой отпала. Как будто в нас что-то вдруг поменялось.
— Завтра повыливаем, — согласился Макс. — А пока давай, — он посмотрел на друга. — Не жалей эту гадость.
— Понял, — кивнул Пашка и наполнил кружки. Потом вытащил помятую пачку, и сорвав с неё целофанку, бросил на стол.
— А вот это нет, — нахмурясь, сказал дед, и взял пачку своей большою ручищей. — Привыкайте без этого. Всё равно придётся.
— Да как же, Егорыч? — пьяно спросил Пашка. — Отдай, чё ты?
Егорыч сжал ладонь.
— Обойдётесь. На мясо лучше налегайте.
Макс рассмеялся.
— Всё, Пашок, — сказал он сквозь смех, беря с тарелки поджаристый кусок мяса. — Кончилась лафа. Привыкай к новым порядкам.
— Ну, блин, — недовольно буркнул Пашка, но бунтовать не стал, а молча выпил и тоже потянулся к еде.
Съев по четыре куска, они выпили ещё. Пашка громко рыгнул.
— Спасибо, Егорыч, — промямлил он, заплетаясь. — От пуза.
— Да не за что, — проговорил дед, глядя на хмельного Пашку. — Тебе б уже пора и на боковую, языком еле ворочаешь. Давай-ка, поднимайся.
— Не-а, не хочу, — Пашка покачал головой.
— Поднимайся-поднимайся, — голосом не терпящим возражений сказал дед. — Сказано, пора на боковую.
Пашка нехотя поднялся, упираясь обеими руками в стол. Его здорово качало, и он глупо улыбался.
— Пошли-пошли, — сказал дед, и развернувшись, не дожидаясь когда Пашка сповадится сказать что-то в ответ, направился в зал.
Пашка только пожал плечами, с надеждой посмотрев на Макса, но Макс махнул рукой.
— Иди. Тебе и правда пора рубиться.
— Ну, блин, — снова буркнул Пашка, и качаясь, поплёлся вслед за дедом. Макс остался за столом, погружаясь в полупьяные размышления. Мысли текли спокойно, даже вяло, и совсем не хотелось думать о сегодняшнем дне. Он стал вспоминать вчерашнюю торговлю, но тут же усмехнулся. Ни к месту и не ко времени были такие мысли, и он просто стал разглядывать кухоньку. Выглядела она по-деревенски скромно, точна такая кухонька была у его бабульки. Стол, табуреты, старый сервант у дальней стены, и допотопная газовая плита. До полной картины не хватало только красного газового баллона и старого, с подратыми ушами кота, трущегося об ноги, в надежде на кусочек чего-нибудь вкусненького. Он попытался вспомнить, как звали бабулькиного кота, и к удивлению ответ пришёл мгновенно.
— Пушок. Точно — Пушок. Надо же, какие бесполезные и несущественные вещи так чётко прописаны в моём мозгу. На фига? — Макс пьяно улыбнулся.
Дед вернулся через пару минут.
— Уложил, — сказал он, садясь за стол.
— Ты скажи честно, Егорыч, — Макс посмотрел деду в глаза. — Мы здесь что, навсегда застряли?
Дед пожал плечами.
— Не знаю. Но никто ещё отсюда из наших не выбирался.
— Но ведь мы как-то к вам попали? Может что-то изменилось? Как раз вот сейчас, взяло и изменилось.
— Изменилось, — сказал дед, слегка нахмурившись. — В этом ты прав, Максимка. Вот только я насчёт ограды, тумана то бишь, не знаю. Я про другие изменения знаю, — брови деда едва не наползли на глаза, отчего взгляд стал злым и холодным. — Новые твари объявились, дней десять назад. Чёрные, бесформенные какие-то, как тени, ей-богу. Передвигаются бесшумно, летают как бы, и наших неделю назад двоих убили. А как с ними бороться, мы не знаем. С краками можем, зелёные нас не трогают, а с этими, — дед вздохнул. — Но может в нас что-то новое появится?
— Что новое? — не понял Макс.
— Тебе тоже пора, — сказал дед. — Завтра договорим, куда нам спешить, верно?
