тридцать от него, Макс от неожиданности втянул голову в плечи.
— Не бойся, — Маша улыбнулась. — Там уже давно никто не живёт.
— И как ты это? — спросил Макс.
— Это вот здесь, — сказала Маша и ткнула себя пальчиком в область солнечного сплетения. — Здесь сила собирается в комочек. Она тёплая и шевелится. Потом ты выбираешь на что её направить, и она выскакивает.
— Хм, — Макс задумчиво нахмурил лоб. — Интересно.
Он наклонил голову, и попытался что-нибудь почувствовать в своём солнечном сплетении. Но ничего обычного не было. Ни какого комочка. Ничего тёплого и шевелящегося. Он несколько раз понапрягал пресс, хотя и понимал, что, вряд ли, это имеет что-то общее с физиологией. Но с другой стороны, не может ведь эта сила быть совсем не от тела сего.
Он напряжённо усмехнулся.
— Нету ничего, — он с надеждой посмотрел на Машу. — Может, нужно о чём-то таком думать? Или напрягать там что-нибудь?
— Я ни о чём не думаю, — сказала Маша. — Ну я же тебе говорила, что может не получиться. Ты не обижаешься?
— Да ну. С чего бы, — Макс улыбнулся. — Плохо, конечно, что у меня не выходит, как, блин, с краками воевать-то? И из ружья теперь не получится из-за плеча.
— Может, потом появиться? — сочувственно проговорила Маша. — Побудешь тут немного, и появится.
— Будем надеяться, — Макс ещё раз напряг пресс, и прислушался к солнечному сплетению. Ничего необычного.
— Максим, а можно я домой пойду? — попросила вдруг Маша, и Макс тут же напрочь забыл о всяких силах. Его имя, сказанное её голоском, опутало мозг тоненькой, почти воздушной паутинкой, и он почувствовал, как внутри мелькнуло что-то похожее на счастье, но тут же исчезло.
Ей не хочется быть со мной, — больно кольнула догадка, и он с каким-то грустным удивлением посмотрел на неё.
— У меня мама больная. Она ходит еле-еле, — торопливо проговорила она, заметив, как изменилось его лицо. — Ты же не обиделся?
— Нет, — Макс попытался улыбнуться. — А что с твоей мамою?
— Не знаю, — Маша скривила губки в недоумении. — Вот так вдруг, раз, и стало маме трудно ходить. Если бы не было тумана, я бы поехала в город, выучилась на врача и вылечила маму, — Маша встала. — Ты правда не обидишься? — повторила она, не глядя на Макса.
— Тебе не хочется быть здесь? — спросил Макс напрямую. Хотя, полной прямоты и не получилось. Вместо — здесь — он хотел сказать — со мной — но язык не повернулся.
Маша сложила руки замочком на груди, и с такой мольбою посмотрела на Макса, что он тут же выругал себя за это неуместное давление на неё.
Она же другой человечек, — упрекнул он себя. — Из другого совсем мира. А я всего-навсего свалившийся сюда инопланетянин.
— Ладно, хорошо, — он натянуто улыбнулся.
Маша развернулась, и торопливо засеменила по дорожке вдоль дома. На углу она на секунду остановилась, обернулась, и с какой-то детской игривостью помахала ему рукой.
— Угу, — глупо выдохнул он и кивнул.
Глава 14
После её ухода, следующие полчаса, Макс не сдвинулся с места. Он, то снова пробовал обнаружить в солнечном сплетении тёплую шевелящуюся силу, то пытался понять-раскусить Машу, что она думает и чувствует, что руководит её поступками, что для неё главное в жизни. Но ни то, ни другое не приносило результатов.
Устав заниматься безрезультатными потугами, он стал придумывать, как ему провести день. В дом всё так же идти не хотелось. Здесь, на улице, в тени высокой яблони, а может быть и не яблони вовсе, Макс не настолько разбирался в деревьях, чтобы опознавать их без плодов, ему было легче. Ничего не давило. Бездонное, высокое небо дарило спокойствие, а что он там почувствует в доме, Максу даже думать не хотелось. После тоски стянувшей его обручем, когда он смотрел сквозь окна на кухоньку, было понятно, что ни чем приятным дом сейчас с ним не поделится.
Может, Егорыча навестить? — пришла идея, и Макс ухватив её, стал придавать ей завершённость. Пусть это и походило больше на оправдание самой этой идеи, но, тем не менее, после минутного её совершенствования, она уже показалась не такой уж и глупой.
А почему бы и нет? — вскоре решил он. — Конечно, Егорыч может отнестись к моему визиту и не очень положительно, но не сидеть же мне тут до вечера.
Он поднялся, и обойдя дом по дорожке, вышел на улицу. Калитка хлопнула за спиной, и Макс поднял взгляд.
Во дворе, проходя мимо окон кухни, он взгляд опустил. Не было никакого желания, чтобы то мрачное, «кухонное», похожее на тоску ощущение снова ворвалось внутрь. Но теперь, когда двор остался по ту сторону забора, Макс огляделся легко. Он несколько секунд смотрел вдаль на дорогу, спускающуюся с горы к деревне и похожую на узенький иссиня-серый водопад. Дорога вздрагивала и шевелилась в исходящем от неё мареве, тем больше походя на поток серой воды.
Было в этом шевелении и что-то неприятное, нереалистичное, и отведя взгляд, Макс глупо упёр его в свою машину. Она на какую-то долю секунды показалась ему ещё нереалистичней, чем окутанная маревом дорога. Он встряхнул головой и медленно подошёл к «двойке». Открыл водительскую дверцу.
В нос тут же ударил до боли знакомый запах салона, его салона, всколыхнув в груди какие-то приятные волны. Макс глубоко втянул этот запах и улыбнулся.
Почему я всё ещё не выкинул её на свалку? — задумался он в первый раз вот так о своей машине. — Почему купил жене свежего «опеля», а сам езжу на этой старушке? Вопреки недовольству жены, которая несколько раз уже намекала, что ей стыдно. Стыдно за меня. Почему для неё это важно? Разве это может быть важным, когда любишь самого человека, а не то, что он имеет вокруг себя?
Стоп, стоп, стоп, — притормозил он себя. — Слишком много вопросов. Так можно додуматься до не очень-то приятных вещей. Например, что она меня не любит. Но это же полный бред. Она просто хочет, как лучше. Ну, а я, банальный человек привычки. Мне сложно вот так взять и что-то изменить. Чёрт, а ведь если бы я не попал сюда, то никогда и не задумался бы об этом. Так бы и существовал. Рынок, дом, дом, рынок, и больше ничего. Ах, да, ещё мечты. Мечты, которые так бы и остались мечтами. А потом они бы надавили на меня. Потом, за несколько секунд до смерти.
Он с нежностью похлопал ладонью по рулю и закрыл дверцу. Потом оглядел улицу в обе стороны, и развернувшись, зашагал туда, откуда они возвращались несколько дней назад с похорон.
Когда мы с Егорычем побежали в другом направлении, как раз этот человек и погиб, — объяснил он сам себе выбор.
Но обмануться не вышло. Он ясно понимал, что выбрал эту сторону только чтобы пройти возле её дома. Макс уже догадывался, что Маша живёт в том самом доме, в который они с Пашкой пытались докричаться в самый первый раз.
Как же это давно было, — удивился он. — Как будто в прошлой жизни ещё. Интересно, она сейчас думает обо мне?
Он повернул голову и стал вглядываться поверх забора в её окна. Но они были занавешены. Что там за ними, оставалось такой же загадкой, как и сама Маша.
Он так и прошёл мимо, с этой неразрешённой загадкой внутри и с постепенно уходящей надеждой. Она словно вытекала из него, эта надежда, словно где-то в сердце появилась маленькая трещинка. И он знал, когда она появилась. Примерно час назад, когда Маша ушла.
