восприятия, делает лихорадочно острым ощущение запахов и вкусов. Оно растворяет границу между крайней пробужденностью и чувственным сном, дневными видениями и ночными снами. Говорят, что достаточно лишь щепотки порошка из покрытой шелком шкатулочки, одного окропления святой водой или глотка из священного бараньего рога... чтобы сердце и чувства одолели рациональный ум. Единственный укус одного из блюд Лобы, и к вам с громом ворвутся мощные откровения. Происходит соединение со Вселенной. Внезапно становятся возможными величайшие вещи, и при этом никуда не нужно идти... все, что имеет значение, находится прямо здесь.
Воистину в комнату словно снисходит тишина, когда бы Лоба, любящий повар, ни подавала наши блюда. Возможно, именно весомое появление художественно разложенной еды успокаивает беспокойный разговор, остановленный магией сногсшибательных красок и гипнотизирующими запахами. Или причиной может служить то, как гостеприимно Лоба приносит еду: входит, как принцесса. Кланяется, как служанка. Порхает, как ангел. Улыбается, как фея, которая в эту минуту сделала так, что у всех исполнились их желания!
Мы смотрим на чаши, которые аккуратно расставляются по одной перед каждым привилегированным гостем, приглашенным к обеду. С вилками, щипчиками и черпаком, Любящий Повар занимает свое место во главе нашего деревянного стола. Мы сопровождаем взглядом ее появление, потом смотрим один за другим в глаза нашей преданной... и вздыхаем. «Посвящать» означает делать что-то священным через наши действия, наши усилия. Таким образом, когда мы протягиваем руки и соединяем ладони, это момент сознательного, безмолвного посвящения, создание священного круга, застывшего во времени. Кажется, что проходят века, пар поднимается вверх, как святое благовоние. Сквозь ароматные завесы этих доходящих до небес облаков раздается нежный голос:
«Благодарю тебя, еда, за то, что ты даешь себя нам. И за то, что ты соединяешь нас в благодарности».
Молитвы Лобы всегда мягкие и всегда попадают в точку! То, что люди называют «призывать милость перед едой», также означает признавать милость и проявлять милость. «Благодарю тебя, Великий Дух, за полную чашу, за пустой желудок и за жаждущее сердце!»
С такими словами любящий повар поворачивается, чтобы поцеловать меня, и все ладони размыкаются, чтобы нащупать еду и взять ее с тарелок. Звуков раздается немного, за исключением звона и касаний вилок и небольших «Ммм!», которые невозможно подавить. Снова, как почти каждый день в нашей жизни, одухотворенная Земля дает.
Говорится: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день». Мы можем думать о еде как о манне небесной — но это манна, быть достойными которой мы должны стремиться. Еда может научить нас своему собственному набору из семи добродетелей: скромности и надежде голода, терпеливости садовника или собирателя, мудрости, приходящей от интимного взаимодействия с Природой и удовлетворении базовых потребностей, чувственности оживленного дегустатора, благоразумию и чувству меры повара, состраданию, которое следует за просьбой поделиться, и благодарности полностью сытого. И помимо многих других способов, человек становится достойным через свою любовь и отклик, свое благоговение и обязательность, интенсивность и искренность своих молитв.
Любящий повар превращает каждый аспект своей жизни в заботливую, молитвенную практику. Она всегда осознает источник нашей еды, каждым дыханием благодарит плодородную, священную Землю. Спасибо Богу, Гайе, Святому Духу на любом языке, под любым именем. Она понимает, что качество «святости» относится к «целостности»[41]: быть завершенными, согласованными, связанными через Дух со всем, что есть.
Десятки тысяч лет на всех частях земного шара еда считалась священной. Священной не потому, что она нужна нам, чтобы жить, но потому что мы признаем в ней выражение и телесное продолжение божественного Целого. Еда появилась как материальное проявление Анима Мунди — души мира. Большую часть нашей долгой истории человечество верило, что потреблять жизнь любого вида — это буквально «есть Бога», потреблять и принимать проявленную плоть Духа — своего рода Пантеон на тарелке! Для наших предков любой расы торжество заключалось в ритуальном принятии участия в Вечери Господней, в священной трапезе. Они точно так же утверждали внутреннюю целостность/святость каждого элемента неискаженной Природы. Они признавали, что в жизни истины наиболее целостные, приносящие удовлетворение, приходят не как рациональный вывод, но как духовное откровение, как прозрение. Они знали ритуальный подход к своим ужинам, усиливающий смысл, углубляющий чувство ценности: каждое принятие пищи — волшебный обряд. Каждая еда — это источник объединения.
Было время не в таком отдаленном прошлом, когда все четки для преданных изготовлялись из настоящих розовых лепестков, скатанных вручную и запечатанных сажей. Вместо безвкусных вафель на мессах священники подавали настоящие несущие здоровье ломти хлеба, отломанные от общей буханки. Виккане придают своим церемониям больше жизни, кормя друг друга хлебом и медовухой. Именно эта глубина подлинности, важности и питания дает силу любой истинной религиозности — «соединению». Когда мы берем в руки, вдыхаем запах и едим одну и ту же еду, это связывает нас тонким опытом, а также телесной целью.
Мы связываемся через еду, через Землю, дающую ее, через нежные руки, что сажали, давали или перевозили ее. Мы связываемся друг с другом через совместный опыт и совместный вкус. Мы связываемся со своей семьей, своим сообществом и своей экосистемой, связываемся со всем, что есть.
Наблюдение за Лобой, готовящей еду, это урок духовных измерений в приготовлении пищи. Она кажется псаломщиком, а ее кухонная стойка — алтарем, заставленным не только искусно исполненной едой, но кухонной утварью, в которую вложено намерение и магия важных ритуальных инструментов. Она председательствует над изобильным столом, на котором находится все, от вселенских закусок, до ее чаши для омовения пальцев. Она служит как кантор, ведя паству в радостной песне, заслуживая благословения муз. Она действует равно как пастор и как пекарь. Как провидица, прорицательница, шаманка и мудрец. Как безотказная монахиня, в образе с кружевным передником. Лоба — это фанатик, истинный верующий, паства, сворачивающая тесто. Она — посланец, несущий благовест в поисках эстетического и духовного искупления за языческие «кафе быстрого питания», предлагая при этом утешение и поддержку любому повару-товарищу, потерявшему свой путь. Ее сервис — сервировать, министерство мини-ломтиков. Это ее задача. Истинный зов, на который у нее нет выбора не откликнуться — горящие глаза и рот, наполняющийся слюной.
Не важно, современна она или обычна, каждая кухня в мире предлагает возможность для озарения: для самопознания, любви к себе, получения силы, соединения и очарования! Обучение приготовлению и отношению к еде — это не рутинная работа, но скорее ритуал перехода, испытание, которое никто другой за нас не пройдет, священный поиск исправления наших собственных наделенных разумом душ. Приготовление пищи открывает дверь в опыт сакрального пространства и приглашает нас. Каждый из нас может подняться из матки кухни как из хижины, где он родился. Наши страхи и иллюзии, колебания и сомнения в себе — это все, что препятствует нашему кардинальному изменению с помощью этой литании во время приготовления пищи. Мы превращаемся в свое изначальное «Я», проявленное в виде ответственных празднующих эту чудесную жизнь участников процесса Гайи, товарищей по играм вездесущего Духа! Тех, кто готовят, и тех, кто едят, и тех, кто преданно молятся!
Давайте откроем свои рты навстречу новым вкусам, свои умы — навстречу новым идеям, а свои сердца — навстречу любви. И давайте широко раскроем глаза... на повседневное чудо нашей непостижимой жизни.
Глава 30
Уважение к дому: душевное создание дома и обязательство быть в красоте
Мы принадлежим Земле, она наша сила, и мы должны оставаться близко к ней, или, возможно, мы пропадем.
