Ф. Раззаков _
^АМАЯ ПОЛНАЯ БИОГРАФИЯ
Шедор Раззаков_
©ШАЯ ПОЛНАЯ
БИОГРАФИЯ «ШАНСОНЬЕ ВСЕЯ УСИ»
По лезвию бритвы
Пресском 2 0 0 4
Оформление художника
УДК 882 ББК 85.364.1 Р 17
Раззаков Ф. И.
Р 17 Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы. — М.: Изд-во Яуза, Пресском, 2004. — 480 с., илл.
ISBN 5-699-05788-9
Имя Владимира Высоцкого не нуждается в представлении. Популярность замечательного барда, поэта, актера еще при его жизни перешагнула все мысли -мые пределы. Хриплый голос певца был знаком любому жителю страны, звучал с магнитофонных пленок и в столице, и в малой деревеньке. На спектакли Таган -ки с участием В. Высоцкого ломились толпы зрителей. Но его жизнь отнюдь не была гладкой и благополучной. Номенклатурная власть, высокие чиновники бо -ялись чрезмерной популярности барда и всячески старались «не пушать» его в массы. В скольких фильмах он не снялся, сколько стихов осталось в столе поэта, не увидев света при его жизни... Да и сам бард изрядно осложнял свое существо -вание роковыми пристрастиями... Обо всем этом — книга Ф. Раззакова. В ней, как и во всякой честной книге, — и свет, и тень...
УДК 882 ББК 85.364.1
© Ф. И. Раззаков, 2004 © ООО «Издательство «Яуза», 2004
ISBN 5-699-05788-9
От автора
Часть первая
Наверное, в сто первый раз, с тех пор как я уехал отсюда на отдаленную окраину Москвы, ноги вновь несут меня в эти места. Станция метро «Курская», длинный подземный переход, и вот она — родная, незабываемая улица Казакова, старожилам Москвы больше известная как Гороховская. Здесь я родился, здесь прошло мое детство. Если, выйдя из подземного перехода, дойти до развилки дороги у Театра имени Гоголя и Института землеустройства, а затем по правой стороне улицы пройти еще метров сто пятьдесят, то за металлической оградой можно увидеть фасад знаменитого дворца графа Алексея Разумовского, а на другой стороне улицы ваши глаза безразлично скользнут по большому пустырю, который некогда мы гордо именовали — «наш двор». На том месте, где сегодня разбита детская площадка, и стоял мой двухэтажный, много повидавший за сто с лишним лет дом.
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном...
Мои же, только не семнадцать, а пятнадцать мальчишеских лет, прошли здесь, на Казаковке. Летом мы гоняли в футбол, играли в «казаков-разбойников», в лапту и «расши-балочку» на те деньги, что выдавались нам родителями на кино и мороженое. Зимой пустырь заливался водой из ведер
и служил отличным местом для хоккейных баталий; из снега строилась настоящая снежная крепость, которая затем нами же по нескольку раз в день подвергалась азартному штурму.
Теперь же ни в одном московском дворе, будь то центр города или его окраина, нет ни тех игр, в которые мы когда-то играли, ни тех крепостей, которые мы когда-то строили.
Переименован он теперь,
Стало все по новой там, верь не верь...
Вглядываясь назад, порой поражаешься тому, как много событий и впечатлений смогли вместить в себя те годы. Так много друзей и знакомых подарил мне наш двор, из которых кто-то уже погиб, кто-то спился, кто-то угодил в тюрьму, но большинство разлетелись в разные края, и теперь вряд ли судьба когда-нибудь сведет нас всех вместе... Поэтому любая весточка из тех времен (будь то показ по телевидению «Неуловимых мстителей» или песни «Битлз») сразу переносит меня в мой родной двор, к моим друзьям.
Но самой, пожалуй, крепкой связующей нитью с тем временем для меня навсегда останется Владимир Высоцкий, его голос, его песни, его судьба. Я впервые услышал о нем году в 68—69-м, когда ребята постарше вовсю мусолили сплетни о том, как он сидел за изнасилование, как он беспробудно пьет и классно играет на гитаре. Причем говорилось это с таким восторгом и завистью, что не влюбиться в этого человека было невозможно. Вскоре я услышал и песни Высоцкого, среди которых сразу запомнились «На нейтральной полосе» и «В королевстве, где все тихо и складно».
Мы не были шпаной в том смысле, как это понимают все. Истинная шпана нашего района в основном группировалась возле сада имени Баумана и в Сыромятниках, и верховодили ею весьма сомнительные личности с не одной судимостью за плечами. Мы же были просто дворовой шантрапой, которую до серьезных дел и разборок никогда не допускали, да и сами мы вряд ли бы когда согласились в них участвовать. И хотя в душе каждый из нас опасался встреч с настоящей шпаной, в то же время нас почему-то необъяс-
Владимир Высоцкий_
по лезвию бритвы
нимо тянуло к этим ребятам, мы тайно завидовали их смелости, риску и силе. Может быть, поэтому мы и не знали ничего о песнях Булата Окуджавы, так как единственным человеком, кто пел тогда нашим дворовым языком, был Владимир Высоцкий.
Уже nofoM, много лет спустя, повзрослев и собрав о Владимире Высоцком массу всевозможного устного и печатного материала, я старался понять: почему он так сильно пил, чего ему не хватало в жизни? Почему из молодого человека, когда-то принявшего в компании стакан вина, получился законченный алкоголик?
...никто не гибнет зря.
Так лучше, чем от водки и от простуд...
Так пел Владимир Высоцкий за четырнадцать лет до своей смерти. Он не желал себе гибели от водки, но все равно пил, с каждым годом уходя «в пике» все сильнее и сильнее. Его никогда не признавали официальные власти, но в народе любовь к нему была безгранична. Но даже эта любовь и слава не смогли удержать его от гибели. И кто знает, может быть, смерть эта, ставшая для миллионов людей трагедией, для самого Владимира Высоцкого была избавлением от одному ему известных мук и терзаний.
1938-1964
Владимир Семенович Высоцкий родился 25 января 1938 года в Москве. Его родители — Нина Максимовна (Серегина) и Семен Владимирович Высоцкий прожили вместе совсем немного и вскоре расстались. Маленький Володя остался с мамой, которая вскоре вышла замуж за Георгия Бан-тоша, с которым у Володи так и не наладились настоящие человеческие отношения. По этому поводу вторая жена В. Высоцкого Людмила Абрамова позднее скажет: «Володя про Жору рассказывал. Со злостью и хохотом. Рассказывал как про преодоленное. Терпеть он его, конечно, не мог. Но опять же как рассказывал? Как Жора Бантош боялся Гисю Моисеевну (соседка Высоцких по Первой Мещанской). Как весь дом содрогался при виде Жоры Бантоша, а Гися Моисеевна, бросив котлету, которую она в этот момент валяла в сухарях, бежала, кричала на него, махала кулаками, тряпками, приходила обратно, поднимала котлету и продолжала
