Она наугад открыла оставленную им на столе тоненькую тетрадку. Прочитала:
Перевернула страничку, там было:
– Женёк... Постой! – пробормотала она себе под нос. – Стой, Кашаев! – закричала Ольга, открывая дверь. Но он не вернулся.
Алешина выдохнула и позвала к себе Свету.
– Жалко его, правда? – спросила ее главбух.
– Жалко у пчелки. И вообще – нас бы кто пожалел.
– Ну, ты, мать, кремень бессердечный.
– Понимаешь, что толку жалеть, если помочь ничем не можешь? Только словоблудием заниматься. Бездеятельная жалость – кому нужна?
– Скажи еще, что жалость унижает человека.
– Не скажу. Я вообще думаю, что жалость – предвестник любви. Значит, тебя тронул человек, который попал в печальную или тяжелую ситуацию. Ты к нему неравнодушна. Вообще у нас еще будет время на эту тему поговорить, а сейчас делом надо заниматься.
И Ольга рассказала ей сахарно-мебельную историю. Света расширила свои и без того огромные светло- голубые глаза на нее и заговорщически сказала:
– Дело ясное, что дело темное.
– Ты прикинь, чем нам все это может грозить?
– Ах, если б я знала, что замыслил этот стоумовый жук Хованский! Не могу ж я в его голову влезть.
– Да и не надо. Смотри – накладные на приход – будь то мебель или что еще – явно поддельные. Но мы берем все на реализацию. Обязаны ли мы проверять наличие в действительности той фирмы, что нам товар доставила? Нет, конечно.
– Дальше мы продаем все с наценкой, несем деньги в банк и переводим их на головную фирму. И за нами повисает задолженность перед поставщиками, пусть даже мнимыми.
– И чем это чревато?
– Может, потом Хованский хочет сделать взаимозачет? Тройной. Мы должны той фирме, а она должна им, а деньги ушли к Хованскому. Взаимозачет!
– Но что-то тут нечисто, это точно. Задницей чувствую. Уж слишком много потаенности. Да что говорить – это элементарная отмывка денег.
– Да наплюй и разотри, – посоветовала Света. – Мы часть задолженности зато погасим. А ты у него письменное распоряжение на сделку попроси.
– Так он мне его и дал! Соображаешь, что говоришь-то? Ладно, я уж согласилась, просто хотела с тобой посоветоваться. Но все, о чем мы договаривались по поводу покрытия задолженности, не отменяется. Пусть это будет как подстраховка. Так что никому ни слова. А с Аллой насчет пробивания в кассе в нужное время и нужный день сама поговорю, когда Хованский протрубит начало сей судьбоносной финансовой операции.
Глава 24
Отгремели тяжелые будни, с величайшей радостью встретила фирма Алешиной Новый год. Отметили они его с чувством, толком, расстановкой, подняв бокалы за каждый месяц года уходящего, показавшего неласковый норов на своем исходе.
– Ребята! Мы собрались, чтобы выпить. Давайте же выпьем за то, что мы все собрались, – предварила их любимым тостом празднование секретарша Неля. – А теперь – шмонаем по месяцам.
– Январь! Что у нас было в январе? – спрашивал Игорь.
– Да мы в Задонск, в мужской монастырь ездили на Крещение! А потом в купели купались, – помогала ему Света.
Искупались все, кроме Ольги. Она разделась, но в самый последний момент испугалась. А потом кто-то из знатоков сказал, что не могут войти в купель только одержимые бесом. Ольга расстроилась, а позже подумала: если бес – ее Романов, то пусть будет так.
– Февраль! Ну, наливайте же за февраль! – кричал Игорёк. – В феврале мы ходили в театр. Помните? Мы смотрели «Французскую историю» с Томой и Лачиной. Еще Нелька тогда постриглась налысо, и Ольга со Светой принесли ей свои парики, которые она все примеряла у театра.
«Стоял январь, не то февраль, какой-то чертовый зимарь, – думала Ольга, перевирая чужие стихи. – Культпоход в театр был устроен семьями, Алешин был в командировке, и со мной пошел Генка. А после спектакля мы оказались в нашей квартире. Как там, кстати, она? Он все плакался мне на свою белочку- запасницу Галку, у которой в ту пору началось очередное буйное помешательство, теперь – на изумрудах. „Как ты во всем этом живешь?“ – жалела я его, прикорнув у него на коленях. А потом мне вдруг нестерпимо захотелось мороженого, и он бегал куда-то ночью, принес несколько холодных рогаликов в яркой обертке. Я ела и говорила, что ничего вкуснее в своей жизни еще не пробовала. Зато сейчас отвожу глаза от всех лотков с мороженым – ничего себе душевная травмочка, да? Так захватывать в свои бедовые объятия весь организм».
– Март! Ура! Двадцать пятого числа у меня родился сын! – праздновал бывший мичман Юра. – А сейчас ему уже девять месяцев! Ходить пытается. Представляете? Я вот все думаю, кем он станет. Не всегда же у нас будет как сейчас? Должно же все наладиться, как ты думаешь, Ольга? Не придется торговать колесами нашим детям?
– Николай Платонович Огарев. Но кто-то должен же и шинами торговать, – очнулась Алешина. – Будем надеяться, что сия чаша наших отпрысков минует. По крайней мере мы за них сполна оттрубили.
– А все деньги проклятые. Помню, когда в академии учился, стипендию как-то задержали. А курить хочется – нету сил. Пошел в магазин, смотрю: прямо на прилавке лежат папиросы дешевые – пачки россыпью. Улучил момент, когда продавщица отвернулась, и свистнул одну. Первый и последний раз в жизни, – признался Юра.
– Н-да. Какие подробности выясняются. Но не в деньгах счастье... И вообще они не цель, а средство, – отозвалась Нелька. – А давайте внеурочно выпьем за любовь! Какая без нее жизнь?
– Никакой. – Постановление было принято единогласно.
– Апрель, – продолжила листать календарь Света. – Я сдала баланс, чего мне это стоило – ненавижу бухгалтерию. И Ольга отпустила меня на курсы рейки. И я приехала оттуда с сертификатом мастера первой ступени.
– А потом доучивалась на всех нас, – засмеялись ребята.
– Чего смеетесь? Я годовой баланс сдам и на вторую степень поеду учиться. Разве не помогали вам мои сеансы? Признавайтесь! Или просто вид делали?
– Конечно, помогали, – ответила директор магазина Алла. – Я даже сама подумывать стала – может, и мне туда податься?
– Я вас умоляю! – засмеялась Ольга. – Два целителя на одну фирму – это уже очень много.
– А еще в апреле Юра привез с рынка щенка бездомного, помните?
– Ой, ну как не помнить, он тут у нас неделю жил. Он-то привез, имя ему дал, а сам на рынке с утра до вечера. А мы с собакой и гуляли по очереди, и еду все из дома таскали. Он уже и на Джипа отзывался. А тут Ольга возмутилась. «Пристраивайте, – говорит, – щенка в срочном порядке. Он ночами выл, сторожам на складе спать не давал».
– И грозил в ближайшем будущем стать настоящим ротвейлером. Я сама потом по нему так скучала. Забавный был малыш – успел скушать мои самые классные туфли, – дополнила Ольга.
