Паульсен. Флуршютц дождался конца танца, а потом доложил о своем прибытии.
'Ну, наконец Флуршютц. Вот таким вы видите сейчас своего уважаемого начальника, своей нерадивостью вы вынудили его к этим детским развлечениям, Так что теперь вам ничего не поможет; если танцует старший полковой врач, то старший врач должен последовать его примеру',
'Господин старший полковой врач, вынужден нарушить субординацию, но я не танцую'.
'И это называется молодежь… Мне кажется, что я здесь моложе вас всех. Но сейчас я ухожу, затем пришлю вам машину, Прихватите с собой Ярецки; пока что он мертвецки пьян. Одна из сестер поедет со мной, другая — с вами'.
В саду он разыскал сестру Карлу: 'Сестра Карла, я забираю вас вместе с четырьмя пациентами с ранениями ног, Соберите их, но только живо'.
Затем он разместил свой 'груз'. Три человека расположились на заднем сидении, сестра Карла и один пациент сели на переднее, а он сам занял место рядом с шофером. В темноте торчали семь костылей (восьмой валялся где-то в машине). Черный шатер неба был усеян звездами. Пахло бензином и пылью, Но время от времени, особенно на поворотах, ощущалась близость леса.
Ярецки приподнялся. Ему казалось, что он уснул в купе. Теперь поезд стоял на большой станции; Ярецки захотелось в буфет. На платформе было много людей и фонарей. 'Воскресная толчея', — пробормотал Ярецки. Ему стало холодно. Все дело в желудке. Кое-что горяченькое было бы ему очень кстати. Вдруг он обнаружил, что у него нет левой руки, Наверное, в багажной сумке. И он двинулся между столиками и людьми. У лотерейного столика он остановился. 'Стаканчик грога', — распорядился он.
'Хорошо, что вы здесь, — сказала сестра Матильда доктору Флуршютцу, — с Ярецки сегодня будет не так-то просто справиться'.
'Да уж справимся, сестра. Хорошо повеселились?'
'О да, было вполне весело'.
'Не кажется ли вам, сестра, что все это немного таинственно?'
Сестра Матильда, пытаясь понять смысл сказанного, в ответ промолчала.
'Ну, раньше вы могли бы себе представить что-нибудь подобное?'
'Это немного напоминает наши праздники по случаю освящения храма'.
'Слегка истерическое освящение храма'.
'Да, может быть, доктор Флуршютц'.
'Пустые формы, которые еще живут… внешне выглядят как какое-то там освящение храма, но люди больше не знают, что с ними происходит,,'
'Все еще уладится, господин доктор'.
Она стояла перед ним, стройная и пышущая здоровьем.
Флуршютц покачал головой: 'Еще никогда ничего не улаживалось., а уж тем более Страшный Суд,, ведь все так похоже, разве нет?'
'И о чем вы только думаете, доктор!.. Но нам нужно собрать своих пациентов'.
Возле музыкального павильона бесцельно бродящего Ярецки остановил доброволец доктор Пельцер: 'Господин лейтенант, такое впечатление, будто вы что-то ищете'.
'Да, стаканчик грога'.
'Это просто замечательная идея, господин лейтенант, зима на носу, я сейчас принесу стаканчик грога… но только вы пока присядьте'. Он убежал, а Ярецки уселся на стол и начал болтать ногами.
Намереваясь покинуть торжество, мимо него проследовали доктор Вендлинг с супругой, Ярецки поприветствовал их: 'Прошу прощения, позвольте представиться, господин старший лейтенант: лейтенант Ярецки, восьмой гессенский пехотный батальон, группа армий 'Кронпринц', потеря левой руки вследствие поражения газом под Арментьером'.
Вендлинг кинул на него отчужденный взгляд: 'Очень приятно, — сказал он, — старший лейтенант доктор Вендлинг'.
'Дипломированный инженер Отто Ярецки', — Ярецки почувствовал себя обязанным дополнить свое представление, при этом он навытяжку стоял перед Ханной, чтобы показать, что его представление касалось также и ее.
Ханна Вендлинг сегодня уже имела возможность удивляться многим вещам. Любезным тоном она сказала: 'Но то, что случилось с вашей рукой, просто ужасно'.
'Так точно, моя милостивая госпожа, ужасно, но справедливо'.
'Ну, ну, уважаемый друг, — вмешался Вендлинг, — тут все-таки не приходится говорить о справедливости'.
Ярецки поднял палец: 'Речь не о юридической справедливости, уважаемый друг… Мы обрели новую справедливость, что значит для человека такое количество членов, если он одинок. Это вы наверняка будете вынуждены признать, моя милостивая госпожа',
'Доброго вам вечера', — сказал Вендлинг,
'Жаль, ужасно жаль, — отпарировал Ярецки, — но, естественно, каждый обречен на свое одиночество. Доброго вечера, господа'. И он снова повернулся к своему столу.
'Любопытный человек', — сказала Ханна Вендлинг,
'Нализавшийся дурак', — отрезал ее супруг.
Подошел доброволец Пельцер с двумя бокалами грога и составил ему компанию.
Хугюнау спешил из танцевального зала. Вытер пот со лба, заправил платочек в воротник.
Его остановила сестра Матильда: 'Господин Хугюнау, не могли бы вы нам помочь собрать в одну кучу наших пациентов?'
'Почту за честь, милостивая государыня, мне заказать туш?' — он уже намерился было идти к оркестру.
'Нет, нет, господин Хугюнау, не поднимайте такую большую шумиху, обойдемся и без этого',
'Как будет угодно. Великолепный праздник получился, не так ли, милостивая государыня? Сам господин майор высказался более чем в положительном тоне'.
'Конечно, красивый праздник'.
'Господин старший полковой врач, кажется, остался тоже более чем доволен, был в прекрасном настроении. Могу я вас попросить отрекомендовать меня господину старшему полковому врачу? Он так поспешно оставил нас, я не смог его даже проводить'.
'Пожалуйста, господин Хугюнау, может быть, вы объявите солдатам в танцевальном зале, что доктор Флуршютц и я ждем их у входа?'
'Будет сделано, будет немедленно сделано. Но то, что вы намереваетесь нас так скоро оставить, несправедливо, милостивая государыня. Надеюсь, вы все-таки повеселились с нами. Очень не хотелось бы, чтобы это было не так…'
И Хугюнау с заправленным в воротник платком поспешил обратно в зал.
'А как с офицерами, сестра?' — поинтересовался Флуршютц.
'Ах, о них больше нет необходимости заботиться, они наверняка сами найдут возможность добраться к себе'.
'Прекрасно, что ж, кажется, все улаживается. Но от Ярецки нам никуда не деться'.
Ярецки и доброволец доктор Пельцер все еще сидели в саду под оркестровой площадкой. Ярецки пытался рассмотреть фонарики сквозь коричневое стекло бокала из-под грога.
Флуршютц подсел к ним: 'Как насчет того, чтобы отправиться баиньки, Ярецки?'
'С бабой пойду баиньки, без бабы- нет, все началось с того, что мужики стали спать без баб, а бабы — без мужиков… и это было плохо'.
'Тут он прав', — сказал доброволец.
'Может быть, — согласился Флуршютц, — а вы пришли к этому выводу сейчас, Ярецки?'
'Да, именно сейчас… но знал я это уже давно'.
'Этим вы, вне всякого сомнения, спасете мир'.
'Да уж достаточно будет, если он спасет Германию…' — сказал доброволец Пельцер.
'Германию…'- повторил Флуршютц и посмотрел в опустевший сад.
'Германию… — еще раз сказал Пельцер, — тогда я пошел на фронт добровольцем… сейчас же я рад, что сижу здесь'.
