именно таким она хотела видеть его, но он должен понять несколько важных фактов об их браке.
– Это еще и твой ребенок, Риз. Я никогда не попытаюсь вычеркнуть тебя из его жизни.
Он вздохнул, все еще играя ее пальцами.
– Я был неправ, милая. Я боюсь за ранчо после того, что сделала со мной Эйприл – я знаю, ты не Эйприл, и я не должен был перекладывать на тебя то, что она сделала восемь лет назад. Ты говорила мне, но я не слушал. Так скажи мне сейчас, что я могу для тебя сделать, чтобы уладить это.
– О, Риз, это не вопрос создания чего-то для меня, – тихо всхлипнула она. – Я не веду счет очков, и у меня не было намерения вернуться на ранчо после того, как ты наберешь достаточное их количество. Это о нас, наших отношениях и о том, есть ли у нас общее будущее.
– Тогда скажи мне, что еще тебя волнует. Детка, я не могу уладить дело, если не знаю, в чем проблема.
– Если ты не понимаешь, в чем проблема, тогда ничто
– Теперь ты задаешь мне загадки? Я не очень хорош в чтении мыслей, – предупредил он. – Чего бы ты ни хотела, просто прямо скажи. Я могу иметь дело с действительностью, но игры в догадки – не сильная моя сторона.
– Я не трачу время впустую. Я тоже не испытываю счастья от этой ситуации, но я не вернусь, пока не узнаю наверняка, что у нас есть будущее. Это единственный способ, и я не передумаю.
Он медленно встал и вынул из кармана несколько купюр. Мэдди подняла руку, отпуская его.
– Не беспокойся об этом. Я получаю хорошие чаевые, – сказала она, криво улыбнувшись.
Он взглянул на нее вниз, чувствуя волну голода, едва не разрывавшего его на части, и перестал сопротивляться ему. Он наклонился и накрыл ее рот своим, откинув ей голову назад, чтобы можно было крепче прижаться, и его язык скользнул между ее непроизвольно раскрывшимися губами. Они занимались любовью слишком часто, их ощущения были слишком созвучны друг другу, чтобы это было чем-то не правильным. Маделин издала один из своих тихих коротких звуков, и ее язык, отвечая, начал играть с его. Будь они одни, поцелуй закончился бы любовными ласками; это было настолько просто, настолько мощно. Никакая другая женщина в его жизни никогда не соответствовала ему так, как Мэдди.
В кафе было абсолютно тихо, пока несколько все еще остававшихся там клиентов, затаив дыхание, наблюдали за этой сценой. Ситуация между Ризом Данкеном и его яркой женой была лучшим развлечением, виденным округой за многие годы.
– Ххррмпфф!
Риз поднял голову, его губы все еще блестели от поцелуя. Громкий звук принадлежал Флорис, которая оставила кухню, чтобы защитить свою официантку. По крайней мере, именно это подумал Риз, поскольку Флорис сменила лопаточку на разделочный нож.
– Я не одобряю подобное легкомысленное поведение в своем заведении, – сказала она, нахмурившись.
Он выпрямился и сказал тихо, но очень отчетливо:
– Флорис, то, что тебе нужно, так это хороший мужчина, который даст тебе немного любви и сотрет это хмурое выражение.
Улыбка, которую она послала ему, была по-настоящему злой. Она помахала разделочным ножом.
– Последний дурак, который пытался, ушел с синяком.
Так случалось всегда. Некоторые люди просто не знали, когда надо держать язык за зубами. Ковбой, споривший с ней в первый раз, когда Риз привел сюда Мэдди, почувствовал, что непременно должен вставить словечко.
– Да когда это было, Флорис? – спросил он. – До или после Гражданской войны?
Она обернулась к нему, подобно медведице, почуявшей свежее мясо.
– Черт, мальчишка, это был твой папочка, и ты лучшее, что он успел сделать!
Стоял конец апреля. Весна наступала быстро, но Риз не мог, как обычно, получать удовольствие от возрождения земли. Он суетился в доме, и острее, чем когда-либо прежде, сознавал его пустоту. Он был занят, но не чувствовал удовлетворения. Мэдди все еще была не дома.
С помощью наследства своей бабушки она подарила ему финансовую безопасность. Без висящих на нем оставшихся платежей гигантской закладной он мог использовать деньги от продажи прошлогодней говядины для расширения, как изначально и планировал. Впрочем, он мог взять еще одну ссуду, заложив ранчо, и снова развернуть крупномасштабное фермерское хозяйство, с достаточным количеством компетентных пастухов, помогающих ему. Благодаря Мэдди он теперь сможет вернуть ранчо в то состояние, каким оно было, несмотря на сократившуюся площадь земли. Она никогда не видела, каким оно было, и, наверное, не могла себе представить суматошную жизнь на большом, преуспевающем ранчо, занимающимся скотоводческим хозяйством.
Он должен был принять какое-то решение и сделать это как можно скорее. Если он собирается расширяться, ему следовало заняться этим прямо сейчас.
Но его сердце было не здесь. Как бы сильно он не любил работу на ранчо, как бы глубоко его душа не прикипела к этим царственно-прекрасным местам, он не чувствовал по отношению ко всему этому такого же энтузиазма, как прежде. Без Мэдди ранчо его не заботило.
Но она была права; это наследство их ребенка. По этой причине он должен ухаживать за ним, прилагая все свои усилия.
Жизнь постоянно преподносила дополнительные варианты. Обстоятельства и возможности могли меняться изо дня в день, но всегда нужно было делать какой-то выбор, и сейчас ему предстоял очень важный.
Если он расширится самостоятельно, то потребуются все его средства, и он останется ни с чем, если обрушится еще одна убийственная снежная буря. Если он отправится в банк за еще одной ссудой, используя ранчо в качестве имущественного залога, то столкнет себя в то же положение, из которого Мэдди только что его вытащила. Он не сомневался, что мог бы так поступить, причем на этот раз у него была бы возможность вложить всю ссуду в ранчо вместо того, чтобы отдавать часть жадной бывшей жене, но с него было достаточно кредитов.
Значит, оставался инвестор. Роберт Кэннон был достойной кандидатурой; из него вышел бы отличный партнер. Риз, и в самом деле, обладая ясным деловым мышлением, видел все преимущества сотрудничества. Мало того, что это расширит его финансовую базу, он сможет разнообразить деятельность, чтобы выживание ранчо не сводилось к вопросу насколько сурово пройдет зима. Земля была его собственным наследием, которое он хотел передать своему ребенку.
Он поднял телефон и набрал номер с карточки, которую дал ему Роберт во время рождественских праздников.
Когда полчаса спустя он опустил трубку, было улажено все, кроме документов. Им с Робертом было очень удобно вести дела, двум проницательным мужчинам, способным минимумом слов согласовать удовлетворительную сделку. Риз чувствовал себя как-то непривычно, пожалуй, немного легкомысленным и ему потребовалось время, чтобы осознать, что произошло. Он добровольно отдал кому-то свое доверие, отказываясь от тоталитарного контроля над ранчо; более того, его новый партнер был членом семьи его жены, чего год назад он не мог себе даже представить. Он словно, наконец, вырвался из болота ненависти и негодования, которое засасывало его многие годы. Эйприл, наконец, осталась в прошлом. Он совершил ошибку при выборе первой жены; умные люди учатся на своих ошибках и продолжают с ними жить. Он научился, да, но не продолжил жить дальше, пока Мэдди не показала ему, как это делать. И даже тогда он цеплялся за свои горькие предвзятые убеждения, пока не разрушил брак.
Боже, он ползал бы на руках и коленях, если бы это убедило ее вернуться.
Шли дни, и он медленно отчаивался, дойдя до готовности пойти на любое безрассудство, но, прежде чем его потребность перестала поддаваться контролю, он получил телефонный звонок, вышибивший их него дух. Звонила сестра Эйприл, Эрика. Эйприл умерла, и по ее желанию, он являлся главным бенефициарием; не мог бы он приехать?
