Зачем я ввязываюсь в эту авантюру? Кому это надо больше? Мне? Им? Не знаю. А что, если Николай не даст время подумать? Ну, все равно, я соглашусь. А может не надо так сразу? Поломаться для приличия? Опять? Опять я выпендриваюсь? Но, кроме как самой себе я ничего нового не покажу… Что же делать? С кем посоветоваться? Кто поможет? Кто?
Я медлила. Чтобы хоть как-то разрядить тишину, я спросила.
— А как насчет моей работы?
— С этим покончено. Ты не будешь работать, по крайней мере, на прежнем месте.
— А что я буду делать?
— Ну, — он подумал немного, — дела найдутся. Да, как с квартирой решишь? Продать надо. Жить ведь в Москве будешь.
— Тоже мне радость: круто менять свою жизнь. («А, что, и поменяю. Что здесь остается делать? Работа и воспоминания о Джереми, о боли, которую он мне оставил») — И все же сомнения угнетали.
— Не знаю, Коля, слишком все быстро. Я удивлена, ошеломлена.
— Я знаю, но так лучше всего принимать решения. Да, значит, да, нет, значит, нет. Да, ты не бойся: парень, Вован, что надо. Да, и я рядом, если что, подсоблю — и он подмигнул мне весело.
— Не, знаю. Мне надо подумать.
— Лады. Думай. Но завтра вечером последний срок. Ждать мы не можем. Я уезжаю назад и должен знать ответ.
Всю ночь я думала и решала, что делать. Соблазн все начать заново, на новом месте, с новыми людьми, манил и пугал одновременно. А вдруг, мне там не понравится? Что если новое окружение будет плохо со мной обращаться? Я совсем не знала мужчину, за которого собиралась выйти замуж. Да, и сама вероятность этого в реальной жизни, казалась, за гранью возможного. Простые разговоры о других людях, но что это может произойти со мной — не укладывалось в сознании. С другой стороны, успокаивало, что их устраивали мои условия, о которых я достаточно рассказала.
Утром в офисе я нашла время поговорить обо все с Ланой. Та была в шоке, но посоветовала рискнуть. «Авось, тебе улыбнется удача и ты найдешь и мужа, и работу, и дом».
Мое сообщение в фирме встретили с неодобрением. Но новость о замужестве (я особо не распространялась о подробностях, но, думаю, что некоторые догадывались, что у меня был с кем-то роман (когда был Джереми). Это облегчало задачу) легла в письменном виде на стол начальнику в виде причины ухода, указанной в заявлении. Мне предстояло отработать 2 недели, а за это время было необходимо все приготовить к отъезду. Квартиру продавать я не собиралась, а вот поменять ее на московскую — была хорошей идеей Ланы. «Чтоб было куда уйти, если что. Сегодня он — „новый русский“, богатый бизнесмен, а завтра — бомж без вещей и денег». Лана вообще оказалась лучше меня подготовленной к переезду. Она помогала мне и делом, и советом. За что ей большое спасибо.
Николай уехал к своему боссу (коим оказался Владимир) с положительным ответом.
За три дня до отъезда мы с подругами устроили девичник в нашем парке по случаю прощания со мной. Вечером пошли на дискотеку и веселились до упаду. Когда вечер уже подходил к концу, и меня уже вычеркнули из списков невест, причислив к списку жен, когда последний бокал был опустошен, я увидела Джереми. (Наверное, это было закономерно. Уезжая, я оставляла все, что знала и имела. Все, даже его. Не увидеть его и не проститься еще раз со всеми надеждами, связанными с ним, было бы непростительно. Так, судьба, дала мне эту возможность. За что я ей очень признательна.)
Он стоял метрах в 20 от открытого бара, где мы сидели, весь в белом, такой красивый и далекий. Мне до безумия захотелось подойти к нему и прижаться близко-близко всем телом. Я так и сделала: встала и направилась к нему. Он совсем не обрадовался, узнав меня.
— Надеюсь, ты не выслеживаешь меня, чтобы поскандалить? — спокойно спросил он, останавливая меня взглядом.
— Джереми, это я, твоя любимая. Ты меня уже забыл? Это правда?
— Извини, сейчас я не могу говорить с тобой. Я жду одного человека и не хочу, чтобы тебя увидели со мной. Тебе лучше уйти. Он не смотрел на меня, игнорируя и взглядом и всем видом, показывая, что не знает меня.
— Я ведь люблю тебя, Джереми, — хмель уже ударил мне в голову, — я вся твоя, ну, почему ты бросил меня?
— Послушай, — он пытался отпихнуть меня от себя, — ты пьяна. Иди домой. Ну, хочешь, поговорим завтра, а сейчас ступай, давай.
— Он отмахивался от меня как назойливой мухи.
— А, знаешь, я ведь замуж выхожу. — Выпалила я, желая удивить его. — И уезжаю в Москву. Он — богатый бизнесмен и очень меня любит.
— Поздравляю и желаю счастья. — Тон был безразличен. И прозвучало так обидно, что слезы снова выступили на глазах. Мне хотелось еще что-нибудь сказать, чем-то больно уязвить его. Но его лицо уже не принадлежало мне. Она расплылось в улыбке, и потекло навстречу молоденькой девчонке в мини-юбке, с длинными ногами и светлыми распущенными волосами. Я наблюдала, как она поцеловались и направились в обнимку подальше от меня. Мне хотелось бежать за ними и кричать девочке: «Стой, дурочка, он также тебя обманет и бросит как меня».
Я стояла и плакала. Лана обняла меня за плечи.
— Все, дорогая, забудь его. Он умер, исчез, испарился. Ты выходишь замуж, и у тебя будет новая жизнь. И все будет хорошо.
Надо было верить ее словам. Иначе, чему еще верить?
(Неделю спустя) Особняк Владимира Калинина или, как друзья звали его Вован-Аспирант, находился в тихом месте под Москвой. Когда меня впервые привезли туда, я решила, что попала на съемки высокобюджетного голливудского фильма — так все было шикарно. Дорога вела к резным оцинкованным воротам, открывающимся с помощью электронного пульта, и продолжалась за ними. По обе стороны ее росли аккуратно стриженые кустарники и насаждения. Дорога подходила прямо к крыльцу большого двухэтажного дома. Собаки и охранник встретил нас у порога. Особняк был построен недавно, но, видимо, хозяина притягивал изящный стиль дворянских построек конца 19 века: паркеты, резные балюстрады, картины известных художников, старинная деревянная мебель, фарфоровая посуда, канделябры на полках, камины в комнатах. Все это соседствовало с современными удобствами: электролампы, компьютеры, телевизоры, камеры наружного наблюдения. На обстановку дома хозяева не скупились. Все было сделано по высшему разряду. На первом этаже располагался огромный полукруглый зал, исполнявший роль гостиной, с огромными окнами на всю стену. Дверь из гостиной выводила в длинный коридор, заканчивающийся небольшим холлом и тремя дверьми: одна вела на кухню, другая — небольшую комнату прислуги, а третья — центральная — вела на лестницу второго этажа. Рядом с залом располагалась столовая комната, довольно просторная, также заканчивающаяся небольшим чайным залом.
Второй этаж состояли из длинного коридора расположенного симметрично над первым этажом. Но здесь по обе стороны коридора находились жилые комнаты с ванной и туалетами, библиотека и зал для приема гостей.
Был в доме и подвал. Хотя то, что я увидела, было далеко от моего понимания подвала: скорее это был третий, подземный этаж, где хранилась коллекция оружия, был кабинет хозяина и огромная библиотека, являющаяся продолжением библиотеки второго этажа. Почему это было скрыто под землей? Наверное, такова была прихоть хозяина, которого я еще не успела увидеть. Вот, в этом большом и светлом доме, мне предстояло обустроить свою жизнь и провести не один месяц и год.
Все казалось странным и нереальным. Теперь я жена Владимира Михайловича Калинина, предпринимателя и бизнесмена, готовящегося к предстоящей битве за депутатское кресло на ближайших выборах в Думу через полгода.
Наша женитьба прошла торжественно и спокойно, но все атрибуты, соответствующие этому дню, прилагались. Сначала меня отвезли в лучшие бутики Москвы, где за довольно приличную сумму меня приодели. Со мной все время был Николай. (Можно было подумать, что жених он. Он так пристально выбирал одежду, аксессуары и косметику, словно не я выходила замуж, а он. И словно, не для друга
