не стали и в Центре не оставили, а через какое-то время направили во Владимир на курсы подготовки пограничников для работы в комендатурах наших посольств за рубежом.

Как понимает читатель, я получил серьёзное устное замечание за недостаточную воспитательную работу с подчинёнными.

Уже к концу четвёртого года работы в Швейцарии произошло небольшое событие, которое могло бы полностью перевернуть мою жизнь. В это время постоянным представителем Советского Союза в ранге посла при ЮНЕСКО был Пирадов, зять всесильного министра иностранных дел, члена Политбюро ЦК КПСС Андрея Андреевича Громыко. Пирадов регулярно приезжал в Женеву по делам: для участия в работе некоторых делегаций. В частности, он принимал участие в работе конференции по вопросам космического пространства, которая длительное время работала в Женеве. Я был хорошо знаком с Пирадовым и по делам в ООН, и в личном плане. В один из приездов он пригласил меня на разговор и без обиняков предложил пойти работать в ЮНЕСКО на должность заместителя генерального директора. Прежде чем сделать мне такое предложение, он тщательно подготовился и заявил, что сумел ознакомиться с характеристикой моей работы в ЮНЕСКО, которая была подписана директором департамента, известным английским ученым Маршаллом. Также он заявил, что должность заместителя ЮНЕСКО закреплена за Советским Союзом, и что я, как «бывший кадровый сотрудник» организации, проработавший в ней около 5 лет, хотя и на небольшом посту, являюсь очень подходящей кандидатурой. Он прямо сказал, что ни в Париже (со стороны Совета ЮНЕСКО), ни в Москве (Пирадов берёт это на себя) никаких препятствий не будет. Нужно только моё согласие. Я помню, что я сказал Пирадову, что нахожусь на специфической службе (он знал об этом) и никаких переговоров вне рамок службы вести не могу и не буду. Мой оппонент отнёсся с пониманием к моей позиции и попросил на следующий день сказать только «да» или «нет». На другой день я сказал: «Нет». Но видимо, это прозвучало не очень твёрдо, а он был человек напористый — позднее поставил этот вопрос каким-то образом в Москве. Вскоре мне от начальства был задан вопрос, получал ли я предложение от Пирадова; если получал, то как отреагировал. Я спокойно ответил, что от такого предложения, сделанного мне два месяца назад в Женеве, я отказался и теперь придерживаюсь этой же позиции. Вопрос был закрыт. Хочу признаться, что предложение стать заместителем генерального директора ЮНЕСКО было очень соблазнительным, как в материальном плане, так и в плане возможности работать в Париже. Париж есть Париж. Но я в то время был уже очень привязан к своей работе — более двадцати лет в разведке. Дела в Женеве шли хорошо, и желания менять колею не было. Свою роль в то время сыграл консерватизм мышления. Но главным было то, что я любил свою профессию — разведка — и никак не хотел менять эту главную профессию моей жизни.

Большим украшением моего пребывания в Женеве явился тот факт, что я достаточно успешно освоил великолепный вид спорта — горные лыжи. Это огромный стимул поддержания хорошей рабочей формы и прекрасная возможность снятия психологической нагрузки, связанной со службой в разведке.

Горные лыжи играют немалую роль не только в вопросе развития туризма в Швейцарии, но и в решении серьёзных социальных проблем. Мой хороший знакомый, член женевского парламента, рассказал мне, что спорт вообще, а горные лыжи в частности, сыграли и играют значительную роль в борьбе с пьянством в Швейцарии, особенно среди молодёжи. После войны, в первые мирные годы, специалисты правительства Швейцарии отметили заметное увеличение потребления алкоголя в стране. Отмечалось даже развитие настоящего, не характерного для Швейцарии, пьянства. Вопрос изучался специальной группой социологов, которая вынесла свои рекомендации по борьбе с алкоголизмом. В частности, внимание было обращено на то, что тот, кто много времени посвящает лыжам, не пьёт. Горнолыжники вообще пить не могут, так как алкоголь резко снижает реакцию и нормальную работу вестибулярного аппарата. Власти начали поощрять пропаганду горных лыж. Специальным законом в школах всей страны был введён обязательный спортивный день — четверг. Всюду, где это только возможно было, в четверг школьники выезжали со своими классными наставниками на горнолыжные станции. Все подъёмники по четвергам для школьников работали бесплатно. Я сам наблюдал, как учителя разбивали классы малышей на четвёрки, становились во главе одной из четвёрок, а если не могли, то просто дежурили у автобусов, а четвёрки возглавляли старшеклассники, уже хорошо освоившие лыжи. Далее все четвёрками гуськом отправлялись к горе. Каждый школьник на груди имел карточку со своей фотографией, дающую право использовать любой подъёмник бесплатно. Эти меры послужили толчком и для развития других видов спорта.

Ещё в семидесятые годы в Швейцарии не было футбола. Помню, как в Женеву приехал московский «Спартак» и должен был сыграть по договору 3–4 игры в разных городах, в том числе в Женеве. Но в Женеве футбольной команды просто не было. Была любительская команда только в заводском пригороде Женевы — Каруже, там и должна была состояться игра. Я поехал посмотреть. Футбольное поле никаких трибун не имело вообще. Когда тренер «Спартака» давал наставления на игру: «Играть нормально, без силовых приёмов, в каждом тайме забить только по одному голу и закончить матч со счётом 2:0, и не больше». Женевское телевидение вечером дало по поводу игры восторженные комментарии и интервью наших игроков. Скажу, что сейчас в Швейцарии уже существуют десятки хороших стадионов, профессиональных команд и спортивных школ.

Другим немаловажным положительным фактором явилась искренняя и действительно тесная дружба с несколькими нашими товарищами. Кого-то из них я знал раньше, с кем-то подружился уже в Швейцарии, и эти взаимоотношения сохранились и в Москве. Не могу не вспомнить самыми лестными словами блестящего дипломата и хорошего человека Мишу Панкина. Он занимал в то время директорский пост в ЮНКТАДе. (Организация Объединённых Наций по торговле и развитию). Прекрасным представителем нашей страны был Александр Павлов, фронтовик, академик Академии Медицинских наук. В Женеве он был заместителем генерального директора ВОЗа (Всемирной организации здравоохранения). Более молодым представителем этой выдающейся когорты был мой друг Александр Громов. Он, как прекрасно образованный специалист, достойно занимал высокий пост заместителя генерального директора Всемирного союза связи. Кадровый дипломат, в дальнейшем наш посол (в Женеве он был ещё посланником), Володя Лобачёв занимал пост заместителя генерального директора всего отделения ООН в Женеве. Мы дружили семьями и находили общий язык как в дружбе, так и (когда это требовалось) в работе. Как это важно — иметь таких близких и надёжных людей и чувствовать их поддержку.

Красоте Женевы посвящено много лестных слов, и это заслуженно. Я прекрасно помню достопримечательности Женевы. 146-метровый фонтан в центре женевской бухты. Знаменитый мост Монблан, всегда украшенный разноцветными знамёнами: это флаг Женевы — красновато-желтое полотнище с изображением золотого ключа и распиленного пополам чёрного орла, и флаги Конфедерации. Мост ведет к одному из самых красивых монументов города — часовне-усыпальнице германского герцога Карла Второго Брауншвейгского, который завещал Женеве огромную сумму денег с условием, что его часовню-усыпальницу построят так, что герцог не будет закопан в земле, а будет покоиться на шестиметровой высоте (всю жизнь он страдал от клаустрофобии). Завораживают цветочные часы у входа в Английский парк. Это часы с самой длинной в мире секундной стрелкой, а циферблат состоит из тысяч бегоний и анютиных глазок. Цветы каждый день подстригают и подсаживают, если нужно, новые, и часы- клумба всегда благоухают и радуют пестротою и свежестью. Кафедральный собор Сен-Пьер известен полуторатысячелетней мозаикой, а в одной из крипт стоит резной стул, принадлежавший якобы Жану Кальвину, сыгравшему большую роль в реформации церкви. Стоит вспомнить и о великих людях, живших в разные времена в Женеве. Это и лорд Байрон, и русский гений Фёдор Достоевский, и целый ряд наших известных эмигрантов, из них — Георгий Валентинович Плеханов. Сохранилась в Женеве и скромная квартира, в которой жил Владимир Ильич Ленин.

Хочется подчеркнуть особую атмосферу какой-то взаимной симпатии и внутреннего спокойствия, которая, как мне казалось, царит в городе. Хорошо помню: как только подходишь с детской коляской к краю тротуара, чтобы перейти улицу (я гулял иногда по городу с моим младшим сыном, родившимся в Женеве), все водители останавливаются и спокойно пропускают тебя. И даже если ты без коляски намереваешься перейти улицу, картина не меняется. Характерно и то, что когда ты останавливаешься на улице и смотришь карту города, то первый же прохожий предложит тебе свою помощь в нахождении нужного места. Эту ситуацию я тоже прочувствовал на себе, первый раз случайно, а второй — преднамеренно, с тем же эффектом. Можно привести и другие примеры любезности и внимания жителей Женевы.

Мне хочется рассказать об одном забавном случае. Прибыв в свою длительную командировку в Женеву, я вспомнил, что у меня есть отличная, довольно массивная и дорогая зажигалка от Cartier. Она не

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату