Союзе продолжительное время, быть хотя бы на подозрении в ведении разведывательной работы. Наша контрразведка сработала хорошо: уже через несколько дней подходящий американец был задержан в одном из волжских городов. Конкретно он был задержан за валютные операции. Тогда с этим у нас было строго. Американец явно занимался сбором информации, часто бывал в посольстве в Москве. В надежде на согласие американцев на не совсем «эквивалентный» обмен нас ободряла получаемая из Нью-Йорка информация, что у ФБР возникли пока что сбываемые затруднения в организации «шпионского» процесса. Высокие военные и администрация Белого дома не хотела видеть на суде старшего морского офицера в качестве шпиона. Роль свидетеля обвинения также, видимо, была не ясна. Особенно при дотошных журналистах и профессиональной юридической защите. Но события превзошли все наши ожидания. В практике обменов обычно заинтересованная сторона начинает зондаж через далёких от дела юристов, затем выходит на контакт с «компетентными» представителями другой стороны. Согласовываются малейшие детали: точное место и время обмена, гарантии. Американцы явно были напуганы тем, что задержанный после «промывания мозгов» на Лубянке даст разоблачающие показания, в Москве разразится громкий судебный процесс. Стало очевидным, что задержанный американец являлся или кадровым сотрудником ЦРУ, находящимся на стажировке в России под «глубоким прикрытием», или доверенным агентом разведки с широким заданием.

Уже на следующий день посол США в Москве в конце рабочего дня попросил срочную встречу в Министерстве иностранных дел и был принят заместителем министра, который был полностью в курсе дел. Дискуссии не было. Посол попросил отпустить американца и тут же согласился принять наши требования освободить наших товарищей. Было согласовано, что «обмен» состоится на следующий день, примерно в одно время, и не будет никаких препятствий с обеих сторон в отношении немедленного выезда освобождённых.

У нашей стороны была только одна цель — освобождение Энгера и Черняева, она была достигнута. Опытные наши специалисты говорили, что никогда ещё так быстро и чётко не договаривались. Могут же, когда захотят!

На следующий день после «обмена» американец вылетел в Штаты. В аэропорту его провожал большой эскорт из сотрудников американского консульства. Наши товарищи также не задерживались. Мы их встречали в Москве на двух чёрных «волгах» у трапа самолёта «Аэрофлота». Их после тёплого приветствия повезли прямо домой к семьям. Все вопросы службы были отложены «на потом».

Американцы попросили сохранять конфиденциальность. Официально в средства массовой информации никто ничего не сообщал. Обмана не было. Американская сторона, явно чтобы сохранить лицо, потребовала, а фактически попросила в порядке так называемого обмена передать им осуждённого у нас матёрого украинского националиста Мороза, и он был отправлен в Штаты.

Вопрос был закрыт. Работа наших товарищей была отмечена серьёзными поощрениями. Анализам причин нашего провала у высокого начальства никто не попросил. Плохие вести забываются быстрее. И истинные причины провала остались невыясненными.

Через некоторое время нам стало известно, что Линдберг вместе с семьёй покинул Нью-Йорк и, «как говорили», отправился на Дальний Запад, в одну из зон США, закрытых для посещения иностранцами. Он вскоре вышел в отставку и исчез «из поля зрения».

К событиям в Нью-Йорке полезно добавить ещё один небольшой рассказ. Полгода спустя в разведке стала известна история, достойная настоящего многосерийного детектива. Сотрудник отдела информации Управления научно-технической разведки Ветров был задержан в пригороде Москвы проезжавшим мимо случайным водителем. Последний уже в наступающих сумерках услышал крик о помощи недалеко от стоявшей на обочине машины. Водитель оказался не робкого десятка и, выскочив из машины, обнаружил рядом за кустами человека, убивающего ножом женщину. Смельчак сумел захватить убийцу и доставил его и раненую женщину к близлежащему посту милиции. Задержанный оказался сотрудником КГБ и попал в Лефортово, а женщина, как выяснилось, бывшая его любовницей и технической сотрудницей того же управления, была доставлена в больницу. Её спасли, хотя раны были серьёзные. Следователя по делу смутил тот факт, что очевидных причин для убийства не просматривалось. Психика подследственного была признана нормальной, ранее сцен ревности подруга не отмечала. Следователь по делу Ветрова оказался опытным и дотошным: учитывая в совокупности материалы, повёл дело по неожиданному пути. Подруга подследственного вспомнила его заявления о больших деньгах, которые он может тратить и за рубежом. Деньги со счёта непонятного происхождения действительно нашлись. Подруга говорила также о каких-то опасениях в отношении проверки его зарубежных контактов. Появилась уверенность, что Ветров пытался убить свою знакомую, так как заподозрил, что она за ним шпионит. Проверка и опрос сослуживцев выявили «странности» в поведении Ветрова, особенно в последний период его пребывания в загранкомандировках. Возникли противоречия и в показаниях самого Ветрова. Не буду описывать все шаги следствия, но преступник признал, что был завербован в период завершения своей командировки во Франции и дал детальные показания о работе с французской разведкой.

В Москве после возвращения из командировки он был назначен в информационный отдел НТР (управление Научно-технической разведки). То самое подразделение, через которое реализуются материалы, добываемые разведкой в научных и технических областях. Через этот отдел проходили и документы, полученные от Линдберга. Конечно, Ветров не мог раскрыть нашего источника, но как человек опытный мог понять направленность материалов, выявить главные исходные данные происхождения документов и передать их противнику. Американские спецслужбы довольно быстро выяснили, что данные относятся к крупному конкретному проекту, разработка которого ведётся на военной базе близ Нью-Йорка. Дальнейшие действия ФБР были делом техники, и источник был вскрыт.

Ветров был осуждён военным трибуналом к высшей мере наказания и расстрелян.

Припоминаю курьёзный эпизод. Наш сотрудник Дмитрий был направлен в командировку в Осло под прикрытием представителя Министерства кинематографии. Довольно скоро, имея относительную независимость, небольшой, но собственный бюджет и подогреваемый своим окружением по работе, Дмитрий начал выпивать. Наверное, он и раньше имел слабость к спиртному, а тут просто запил. Вскрылось, что он задолжал плату за свой офис и квартиру, а деньги в его кассе давно закончились. Руководство службы к таким вопросам относится жёстко, что, несомненно, правильно. Начальником разведки было принято решение: Дмитрия отозвать и уволить. О грядущем увольнении ему никто, конечно, не сообщал. Он, естественно, устроил «хорошо» свои проводы и погрузился в самолёт, будучи в сильном подпитии. Естественно, заснул. Именно в тот момент, когда он заснул, было объявлено, что самолёт захвачен террористами и изменяет свой маршрут. Террористов, как потом выяснилось, было двое — выходцы из рядов сепаратистов Бангладеш.

Они приказали пилотам лететь в одну из африканских стран и выдвинули требование об освобождении какого-то своего лидера. Экипаж подчинился, как и положено, сообщил в Москву о происходящем на борту. Супруга Дмитрия с трудом его растолкала и стала паническим шёпотом рассказывать ему, что их самолёт захвачен террористами. Дмитрий встал с кресла и двинулся по проходу. Ему навстречу бросился достаточно крупный азиат с оружием в руках. Возможно, Дмитрий пистолета и ножа даже не заметил, и его «каучуковый кулак» (он был крупным парнем) угодил террористу прямо в челюсть, и тот плашмя отлетел к открытым дверям кабины пилотов. Из дверей выскочил второй азиат, но две храбрые стюардессы повисли на нём. Хотя он и держал в руке пистолет — не успел им воспользоваться, так как секунду спустя кулак Дмитрия угодил и в его голову и привёл террориста в полную неподвижность. Девушки-стюардессы вместе со вторым пилотом крепко скрутили нарушителей, первый пилот объявил по громкой связи, что инцидент исчерпан, и самолёт возвращается на первоначальный маршрут. Дмитрий прошёл на своё место, а одна из стюардесс принесла ему бокал коньяка под аплодисменты всех пассажиров. О попытке захвата самолёта в управлении слышали, но деталей никто не знал, и пресса также почти промолчала. На другой день Дмитрий прибыл в управление. Прошёл ещё день, два, приказ об увольнении Дмитрия был подготовлен, но здесь пришло письмо из Аэрофлота в Президиум Верховного Совета с просьбой о представлении Дмитрия и двух стюардесс к правительственным наградам «за проявленное мужество и героизм»… Письмо в разведку переслало Министерство кинематографии «по принадлежности». Начальник разведки принял мудрое решение: представление к награждению поддержать, дело об увольнении закрыть. Дмитрия поздравили с наградой и перевели в управление, работающее только в Союзе. Причины его откомандирования из Осло разбирать не стали. Формулировка была стандартной: «в связи с переводом на другую работу».

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату