разбросают…
Перспектива, нарисованная Клюквиной, не радовала, скорее наоборот, угнетала и заставляла задуматься о целесообразности затеянного дела. «Нужно было сразу звонить Брусникину и каяться, — запоздало посетила меня светлая мысль. — Теперь уж поздно. Придется самим как-нибудь выкручиваться». Как это сделать, виделось мне неясно. Время от времени я бросала взгляд на зеркало заднего вида над лобовым стеклом и непременно натыкалась на холодный взгляд Тимура. От его взгляда сердце у меня на мгновение останавливалось, а потом начинало колотиться с утроенной силой.
'Клавка права, приходится это признать, — с тоской думала я. — С этих субчиков станется!
Я ужасно боюсь щекотки. Если меня пощекотать, расскажу все, чего знаю и чего не знаю. Жаль, мне неизвестно, куда Клавдия спрятала ампулу на этот раз — агония продлится дольше'…
Городской пейзаж как-то незаметно сменился деревенским, и вскоре мы уже катили среди бескрайних полей Подмосковья, занесенных снегом. Странное дело, но по мере приближения к месту встречи с Тамарой я немного успокаивалась, чего не скажешь о Клавдии. Кажется, она запугала себя страшными картинами пыток и теперь находилась в состоянии, близком к коматозному. Мне стало жаль сестру, и я поспешила ее хоть как-то успокоить.
— Клавка, ты погоди нас хоронить, — прошептала я, — может, все обойдется…
Клюквина слабо дернулась, но волноваться не перестала.
Между тем мы свернули с шоссе на едва заметную среди девственно-нетронутых сугробов дорогу. Собственно, назвать дорогой снежную колею можно было с очень большой натяжкой.
Прямо по курсу я увидела темную стену леса, однако сказать, есть там машины или нет, было затруднительно по причине дальности расстояния.
Понадобилось около получаса, чтобы достичь лесной опушки. Тимур снизил скорость и медленно поехал вдоль кромки леса, изредка подавая звуковой сигнал. Еще через пятнадцать минут я наконец увидела две машины. Одна точно «Мерседес» черного цвета, а вот марку второй мне распознать не удалось. Именно из нее вышла высокая стройная женщина в длинной норковой шубе нежно-голубого цвета. Дорогая шуба великолепно оттеняла черные кудри дамы, собранные сзади в обычный хвост. Но подобная прическа совсем не простила Тамару (это, несомненно, была она), а, наоборот, делала ее утонченной и.., какой-то аристократичной. В некотором отдалении от Тамары возвышались два монумента, волею случая наделенные руками, ногами, мощными шеями и головами, украшенными солнцезащитными очками, — в общем, Церетели отдыхает.
Мы остановились, и я получила возможность рассмотреть Тамару вблизи. Природа оказалась на редкость щедрой по отношению к ней, благодаря чему я теперь знала, как выглядит роковая женщина: безукоризненно правильные черты лица, зеленые глаза, великолепные ровные зубы. Возраст определить не берусь — даме с одинаковым успехом могло быть и двадцать пять, и сорок пять лет. Впрочем, допускаю, что царская внешность женщины — результат высокого профессионализма пластических хирургов и дантистов.
Тимур первым вышел из машины, обменялся взглядом с Тамарой и присоединился к двум монументам, на фоне которых казался маленьким беззащитным кузнечиком.
Тамара сделала еще один шаг в направлении «Сааба», где мы с Клавкой отсиживались, трясясь от страха, и призывно улыбнулась, отчего сделалась похожей на молодую сильную волчицу.
— Ox, — закатила глаза Клавдия, намереваясь немедленно скончаться.
— Чего уж теперь… — вздохнула я тоскливо. — Пошли, что ли…
— Добрый день, милочки, — поздоровалась Тамара, когда мы, еле передвигая непослушными ногами, приблизились к ней. — Товар у вас?
— А деньги у вас? — балдея от собственной смелости, просипела я.
Тамара усмехнулась:
— У вас деловая хватка, Афанасия.
Прозвучало это как приговор, не подлежащий обжалованию.
— Она нас знает! — — простонала Клюквина, соревнуясь в белизне со снегом.
В отличие от сестры, меня совсем не удивило, что Тамаре известны наши имена. Во-первых, я имела несчастье ей представиться, а во-вторых, она женщина со связями, с деньгами, а наличие этих двух составляющих делает человека если не всесильным, то могущественным точно.
'Однако… — подумала я невесело. — Интересно, как много этой ведьме удалось о нас узнать?
Известно ли ей, что мой муж служит в ФСБ?'
Этот факт мог сыграть как за нас, так и против.
Пока я решала новую головоломку, Тимур достал из серебристой машины кожаный кейс и передал его Тамаре.
— Вот ваши деньги, — с нехорошей улыбкой сообщила она.
— Покажите… — оживилась Клавдия, розовея буквально на глазах. Я покачала головой: упоминание о деньгах всегда заставляло сестрицу волноваться.
— Вы мне не доверяете? — тонкие брови Тамары удивленно взметнулись вверх.
— Нет, — хором ответили мы с Клавкой.
Неожиданно женщина рассмеялась:
— А вы, девочки, не промах! Впрочем, я вас понимаю — в наше время доверие дорогого стоит. Но вы мне не ответили на вопрос. Учитывая ваше.., м-м.., взволнованное состояние, я вас прощаю и повторяю вопрос еще раз: товар у вас?
Я нашла в себе силы улыбнуться. Подозреваю, что улыбка получилась так себе, но ведь мы здесь собрались не политесы разводить! Придав голосу некоторую небрежность, я заговорила, тщательно подбирая слова:
— Как вы уже успели заметить, глупость нам не свойственна. Таскать с собой столь специфический товар, по меньшей мере, неразумно и даже опасно. Ампула в надежном месте, и получите вы его только тогда, когда мы благополучно вернемся домой. Повторяю, благополучно.
Вам, наверное, известно, что мой супруг имеет некоторое отношение к спецслужбам. Наше неожиданное исчезновение ему вряд ли понравится, а он и его коллеги, в отличие от нашей родной милиции, работать умеют и покладистым нравом не отличаются. Муж, разумеется, не в курсе моего, так сказать, маленького бизнеса, но… Он очень любит жареную картошку с квашеной капустой, нам надо вовремя вернуться домой, чтобы успеть приготовить ужин. Да, забыла предупредить: ваш Тимур отобрал у нас сотовые телефоны. Он, наверное, не знал, что у меня их два, и один из аппаратов оборудован какой-то хреновиной, благодаря которой можно определить место моего пребывания в любой момент. Как видите, о своей безопасности мы позаботились, а вы? Ну, два бэтээра с ногами и Тимура в расчет не берем…
За время выступления я краем глаза заметила, как преображается и оживает Клюквина, а вот превращение Тамары из утонченной аристократки в злобную фурию произошло после первых же моих слов.
— Я вас недооценила, — сузила глаза Тамара. — Кто бы мог подумать, простая учительница и какая-то маникюрша…
— Стилист широкого профиля, — робко подсказала Клавдия и обиженно нахохлилась.
— Ваши условия, — проигнорировала подсказку Тамара.
Я открыла рот, чтобы поделиться своими соображениями, но неожиданное событие заставило умолкнуть и даже сжать зубы как можно крепче, чтобы не завопить во всю силу легких.
Откуда-то из глубины леса появились два джипа, из них вывалились люди с автоматами и принялись палить в разные стороны, не жалея патронов.
— Ух, е мое! Афоня, ложись! — скомандовала Клюква.
Совет оказался очень своевременным, и я с готовностью шлепнулась лицом в снег, на всякий случай прикрыв голову руками. Рядом судорожно всхлипывала Клавдия. Прикрываясь рукой, я наблюдала за развитием событий, и ощущение, что мы принимаем участие в съемках крутого боевика, усиливалось с каждой минутой.
Из черного «Мерседеса» выскочили крепкие парни и тоже начали стрелять куда ни попадя.
Тамара упала, издав негромкий крик, дорогая шубка стала набухать кровью.
— Клавка, отползай к лесу! — крикнула я и энергично заработала руками и ногами.
