— Нет, погоди!… — прохрипел он, хватаясь за меч.
Приятели пытались было унять его, но делали они это как-то вяло, и их действия ещё больше злили рассвирепевшего вояку, которого подзуживали ехидные реплики остальных. В конце концов, растолкав всех, он кинулся на Гембру с мечом. Увернувшись пару раз от размашистых ударов массивного клинка, девушка вынуждена была обнажить своё оружие. Отступая, она отбила несколько ударов, выбирая момент, чтобы выбить меч из нетвёрдой руки нападающего. И ей бы наверняка это удалось, если бы кто-то, зайдя сзади, не попытался схватить её за руки. Когда она освободилась от захвата, меч нападающего уже был занесён над её головой и готов был в следующий миг обрушиться на неё со всей силой. Гембре ничего не оставалось делать, как довериться боевому инстинкту и опередить удар противника быстрым прямым выпадом. Лезвие её меча почти наполовину вонзилось в низ живота офицера, заставив его на миг застыть с беззвучно открытым ртом и вытаращенными глазами. А затем со звоном упал на уличные камни меч и вслед за ним безжизненно повалилась наземь, подхваченная товарищами, грузная фигура.
Вся компания мгновенно, как по команде, умолкла. Зато вся улица наполнилась шумом и криками.
— Офицера убили!
— Где?
— Да вот…
Полупустая улица вмиг заполнилась народом, повыскакивавшим из всех домов и кабаков. Рядом с Гемброй и её невольной жертвой, как из-под земли, выросли стражники — двое базарных с красными нашивками и трое городских в тёмно-зёлёных плащах. Окинув взглядом устремлённые к ней лица, Гембра криво улыбнулась и кинула свой меч на землю.
Глава 26
Судейская комната, в которую утром, после ночи, проведённой в прибазарной каталажке, привели Гембру, показалась ей просто роскошной. Здесь стояла дорогая мебель из красного дерева, на которую падали лучи утреннего света, мягко позолоченные охристо-жёлтыми шторами. Стены были украшены росписями, а пол — затейливой мозаикой, причём настолько тонкой и красивой, что ступать по нему было даже неловко. У дальней стены за широким столом сидел судебный чиновник — тщедушный старичок с живым цепким взглядом. Слева от него, за низким пюпитром, как и положено, сидел секретарь- писец. Правый угол комнаты был отгорожен плотной расписной ширмой.
— Подойди ближе, — распорядился старичок, хотя Гембра и не собиралась останавливаться в дверях.
Знаком отпустив охранников, чиновник поднял голову от разложенных на столе свитков и немигающим взглядом уставился на арестованную.
— Имя твоё нам уже известно, и обстоятельства дела достаточно ясны. Для совершения справедливого правосудия осталось выяснить несколько вопросов. А именно… — старичок вновь склонил голову над столом. — Итак, есть ли у тебя в столице родственники?
— Нет.
— А можешь ли ты назвать кого-либо из достойных жителей Канора, кто мог бы за тебя поручиться или внести денежный залог?
Гембра тотчас же вспомнила про Андикиаста, но твёрдо решила не впутывать его в эту противную историю.
— Нет, — ответила она, лишь на мгновение задумавшись.
— Прекрасно, прекрасно… — пробормотал чиновник, снова зарывшись в каких-то записях. — То есть для тебя, конечно же, ничего прекрасного нет, — спохватился он. — Убийство офицера, да ещё в публичном месте, где вообще запрещено обнажать оружие. Это знаешь чем пахнет?
— Догадываюсь… — невозмутимо ответила Гембра, разглядывая высокий узорчатый потолок.
— Смягчающих обстоятельств не имеется… И это плохо… — покачал головой чиновник.
— Чего уж хорошего!
— Поручителей нет — и это тоже плохо… Выходит, виселица.
— Подумаешь, испугал! — Гембра рассмеялась столь искренне и весело, что чиновник долго не мог отвести от неё удивлённого взгляда.
— А может быть, ты совершила это убийство в состоянии умственного помрачения?
— Это у него помрачение… С перепоя!
— Та-ак. Ну, всё ясно…
— Ясно так ясно… Тогда и тянуть нечего!
— Значит, прямо так уже и готова? — раздался голос из правого угла комнаты.
Повернув голову, Гембра увидела, как из-за ширмы вышел тот самый купец из антикварной лавки. Только теперь на нём был дорогой, расшитый серебром синий кафтан и бархатная чёрная шапочка. Лишь на миг широко открыв глаза от удивления, она тут же овладела собой.
— А чего? Лучше сразу, чем с вашей базарной шпаной сидеть.
— Итак, разбирательство окончено! Выношу решение, — провозгласил чиновник, почему-то улыбаясь. — За умышленное убийство, совершённое лицом незнатного происхождения, при отсутствии поручителей и смягчающих обстоятельств, — в соответствии с четырнадцатым пунктом шестой таблицы общего закона империи — смертная казнь через повешение. Исполнение в течение трёх дней с момента вынесения приговора. Идя навстречу пожеланию подсудимой — приговор привести в исполнение незамедлительно.
Секретарь усердно скрипел пером.
— Пиши-пиши, — криво усмехнулась Гембра, подмигнув смутившемуся писцу.
— Есть ли у тебя какие-либо просьбы или пожелания? Не нужно ли кому-нибудь что-нибудь передать устно или письменно?
Лицо Гембры впервые за весь разговор стало серьёзным. На несколько мгновений она задумалась.
— Нет, — наконец, проговорила она. — Верёвку только намыльте…
— Учтём. Итак, я подписываю… — чиновник протянул руку за поданным писцом свитком.
— Не спеши… — тихо сказал купец, подсаживаясь к столу рядом с чиновником. Затем он выразительно посмотрел на писца, и тот поспешно удалился, едва успев прихватить свои записи.
— Я думаю, самое время познакомиться, — с наигранной непринуждённостью заговорил купец, глядя в упор на Гембру. — Меня зовут Фронгарт. Я — секретарь по особым поручениям на службе сиятельного господина Бринслорфа. Кто это такой, надеюсь, объяснять не надо. Я мог бы этого и не говорить, но я ведь человек открытый… И вообще, я думаю, нам стоит друг другу доверять.
Гембра ничего не понимала, но вида не показывала. То, что дело здесь не в обычных, ожидаемых и надоевших приставаниях — было ясно сразу. Но что же тогда?
— Ты, я смотрю, не из робкого десятка. И мечом владеешь неплохо. Да, ты уж извини, ножны я сегодня не захватил, но тебе сейчас, пожалуй, и не до них. Во всяком случае, в ближайшее время они тебе не понадобятся…А вопрос мой такой — могла бы человека камнем убить? С небольшого расстояния.
— Из пращи, что ли?
— Нет. Простым броском.
— Если того молодца — то могла бы и камнем…Да хоть и без камня…
— Не про того молодца речь, ему так и так жить не стоило, — с лёгким раздражением перебил Фронгарт.
— А не ты ли мне помог его… того? — с усмешкой спросила Гембра.
— В твоём положении вопросов не задают. Но, как я погляжу, у тебя и соображение имеется, — в свою очередь, усмехнулся Фронгарт. — Это обнадёживает… Так вот, про эту пьяную свинью можно забыть. И про тебя тоже. Тебя нет. Тебя уже повесили, сняли и закопали в общей могиле для безродных преступников. Понятно?
— Чего-то не очень. Уже повесили, а я и не заметила.
— Ну что ж, это всегда можно повторить для ясности — приговор-то вот он! А теперь слушай внимательно. Суть дела такова. Скоро в столице появится один человек — смутьян и богохульник. Он — лжепророк и распространитель вредоносных учений, враг государства и царствующего дома. Разумеется, мы могли бы арестовать и судить его по закону, как обычного преступника, но боги незаслуженно даровали ему ораторское искусство и способность влиять на души людей. У него много сторонников, в том числе и здесь в
