Мне— то что? — продолжала хозяйка, — Сказано не будить — я и не бужу. Но тут ведь…
— Что? — спросил Сфагам совершенно ясным голосом, сосредоточенно глядя в потолок.
— Дожидаются вас там. — проговорила хозяйка понизив голос и показав пальцем вниз. — Странный какой-то. Сидит весь день, как прибитый. Полкружки воды с утра выпил — и сидит.
— Ну вот и наш Охотник.-сказал Сфагам. — Скажи, я скоро спущусь.
— Я с тобой! — голосом не допускающим возражений заявила Гембра.
— Да куда ж от тебя денешься! — улыбнулся Сфагам. — Когда успела? — спросил он оглядывая зачиненную одежду.
— Успела вот…
— Спасибо.
— Хоть какая польза от меня.
— Ты бы хоть себе что-нибудь подобрала. А то вид у тебя…
— Что, не нравлюсь? — с шутливым вызовом спросила Гембра, натягивая свои лохмотья.
— Да нет, тебе даже идёт.
— Ничего здесь брать не буду! — отрезала Гембра. — Я не крестьянка там какая-то! Я и в Амтасу так вернусь. В чём уехала, в том и приеду! Подумаешь, босиком! Хоть рваньё, да своё!
— Ну хорошо, хорошо. Это твоё дело. Давай умываться и вниз.
Преодолевая слабость и боль во всём теле, Сфагам тщательно умылся, затем подошёл к окну и достав из сумки бритвенные принадлежности, принялся за бритьё.
— Тебе бы сейчас полежать, — сказала Гембра, сама удивляясь и даже смущаясь непривычной нежности своего голоса.
— Да, неплохо бы, — согласился Сфагам.
— Слушай, может я с ним поговорю, а? Ну куда тебе…
— И не думай. Сама понимаешь… Да и не будет он с тобой разговаривать. Он ко мне пришёл.
Сфагам убрал бронзовое зеркальце и вытер лицо полотенцем.
— Ну пошли, — улыбнулся он.
Они уже вышли из комнаты на лестницу, когда Гембра неожиданно повернулась к другу и крепко схватила его за руку.
— Ты ранен. Я за тебя боюсь… Он может тебя убить. — говорила она с тревогой глядя в глаза Сфагама.
— Я не боюсь и ты не бойся. Кто испугался, тот уже побеждён. К тому же не следует терять лицо.
Они спустились вниз. Человек, сидящий за столом мог бы послужить наилучшим воплощением образа всесокрушающей мощи. Он был так высок, что казалось, если он встанет, то пробьёт своей белокурой головой низкий потолок деревенского дома. Он сидел абсолютно неподвижно и прямо, расправив широченные плечи. Взгляд холодных светло-стальных глаз встретил вошедших, не меняя невозмутимого выражения. Сфагам и Гембра остановились у стола.
— Приветствую тебя, брат Сфагам. — проговорил гигант бесстрастным голосом.
— Привет и тебе. Ты — брат Велвирт из монастыря у Соляной Горы.
— Точно так.
— Ты меня искал?
— Да. Есть разговор.
Стальные глаза оглядели Гембру с ног до головы холодно-безразличным, но цепким и ничего не упускающим взглядом, и затем вновь обратились на Сфагама.
— Гембра, оставь нас, — мягко проговорил тот.
Девушка критически хмыкнула и медленно направилась к двери. Навстречу ей вошла хозяйка.
— Не хотите ли домашнего вина?
Сфагам незаметно засмеялся, опустив голову.
— Нет. — Холодно отрезал гость, — и оставь нас.
Хозяйка выскользнула за дверь, увлекая за собой девушку.
Гембра опять почувствовала себя не у дел. Там в комнате происходило что-то важное и наверняка опасное, а её выставили, как девчонку. В глубине души она понимала, что всё было сделано правильно и даже вполне деликатно, но обида и раздражение, смешанная с тревогой за друга никак не унимались. «Почему он не принимает меня всерьёз? Каждый раз норовит вывести из-под удара, как дамочку нежную… Конечно, он дерётся лучше. Чего уж там… Но ведь и я кое-что могу! Нет, что ли! Главное, чтобы он увидел…что я тоже могу…»
Она несколько раз бесцельно обошла вокруг дома гоняя ногами камешки. Бездействие становилось невыносимым. Оглядевшись вокруг, она заметила, что деревенская улица на удивление безлюдна.
— Эй, а где все-то? — спросила она у хозяйки, чтобы хоть чем-то отвлечься.
— По домам сидят. Боятся.
— Чего боятся-то? — продолжала спрашивать Гембра вяло-равнодушно.
— Чего боятся? Разбойники в деревне, вот чего. Вы их искали-искали, а они и сами пожаловали. В харчевне сидят. Злые. Смотри, чтоб они вас вперёд не нашли.
Со скоростью разжавшейся пружины Гембра вскочила на ставню и с ловкостью кошки вмиг добралась до окна их комнаты на втором этаже. Хозяйка не успела вымолвить и слова, как голые ноги мелькнули в окне, а через пару мгновений их обладательница выскочила из окна обратно с сумкой в руке.
— В харчевне, говоришь? — переспросила Гембра, мягко спрыгивая на землю.
Онемевшая хозяйка только кивнула.
— Так чем же я так обидел вашего почтеннейшего наставника?
— Его самого — ничем. Он полагает, что ты несёшь вред нашему общему учению. Твои суждения ложны и еретичны и вред, который ты можешь принести — неизмерим. Так он считает.
— Хотел бы я знать, какой мерой можно измерить вред, изначально отделив его от пользы… Ну что ж. Поединок, так поединок. Для обычного боя вполне подойдёт двор этого дома. А для поединка по-нашему даже не понадобится выходить из комнаты.
— Да…Я вижу, ты уже успел побывать в бою. Как ты сумел найти достойного противника в этой глуши? — спросил Велвирт, немного помолчав.
— Я убил лактунба вчера на болотах.
Бесцветные брови слегка поднялись вверх, но уже через мгновение лицо белокурого гиганта вновь приобрело обычное бесстрастное выражение.
— Ты ранен. Это уже не будет чистый поединок.
— Мне не нужна твоя милость. Ты должен исполнить поручение наставника.
Велвирт напряжённо сжал губы.
— Братство у Соляной Горы — не цех наёмных убийц. Но это не всё. Это ведь дело не только твоей судьбы, но и моей. Нечистый поединок не показывает истинной картины вещей. А у меня есть сомнения… Я думаю, нам нечего друг от друга скрывать. Мы ведь не эти… — он кивнул на дверь.
— Что ж, поделись своими сомнениями. Может быть мои еретические суждения окажутся не такими уж вредными.
— Когда наставник посылал нас…
— Нас?
— Да, нас трое. Кроме меня ещё брат Тулунк и брат Анмист. Так вот, когда наставник нас посылал, с ним было что-то неладно. Как будто его устами говорил кто-то другой. Этот другой всё время просыпается в нём, когда я общаюсь с учителем в моих медитациях. Сегодня, ожидая тебя, я дважды с ним говорил. Второй раз этот другой не проснулся. Во всяком случае, мне так показалось. — Велвирт говорил медленно, делая паузы между фразами.
— Последний разговор укрепил мои сомнения. Если допустить, что ты в действительности не несёшь той угрозы истинному учению, о которой говорит учитель, то убив тебя, особенно в нечистом поединке, я потеряю наработки всей моей жизни. Я потеряю духовный результат ВСЕХ МОИХ ЖИЗНЕЙ. Я обращусь в ничто, а ты обретёшь вечную жизнь в духе. Вот, что это значит.
— Стало быть, ты допускаешь, что учитель мог ошибаться?
— Не задавай мне этот вопрос.
