Марченко охотно подставил голову. Но струя плеснула мимо, на руку и плечо. И все-таки было приятно. И майка на боку намокла, — тоже хорошо, теперь она хоть чуточку холодила. Правда, очень недолго. На этой жарище уже через минуту майка высохла как под утюгом.
Ветерок бы!
Но ветра не было. Под шапочку, на затылке, у Марченко был подсунут за один конец носовой платок. Обычно на ходу он вьется, трепещет, обвевает шею и плечи. Но нынче и этот испытанный прием не помогал.
«Где же Костюкович?».
Марченко не терпелось узнать это. Непременно. Он не удержался и, когда шоссе делало крутой поворот, на миг обернулся на ходу. Хоть и не рекомендуется это, но надо же знать, где Костюкович?
Шоссе позади было пустым. Только вдали, метрах в ста за ним, шел кто-то. В зеленой майке и зеленых трусах. Нет, это не Костюкович. А дальше — опять разрыв. И лишь спустя метров восемьдесят — еще трое. Но и среди них, кажется, Костюковича нет. Впрочем, тут Марченко был не уверен. Может быть и ошибся. Но все равно. Если Костюкович в той троице — далеко… Не достанет.
«Так, — подумал, Марченко. — Такие пироги…».
Да, все было ясно. Предельно ясно. Костюкович помочь уже ничем не сможет.
В хорошем темпе Марченко вместе с четверкой лидеров одолел тринадцатый километр. И четырнадцатый…
Шагать вот так, почти вплотную за спинами четвёрки, было удобно.
Главное — нервы отдыхают. Не надо ничего изобретать, придумывать. Тебя ведут. Темп тебе задан. Ты только аккуратно тянись за лидерами — и все. А там, ближе к финишу, — вот там сделаем бросок. Еще посмотрим кто кого…
«Еще посмотрим, еще посмотрим», — в такт шагам мысленно повторял он.
Но тут же сердито оборвал себя.
«Опять? А Хмелюк? Надо же что-то делать?!».
Но предпринимать ничего не хотелось. Все его нутро противилось этому. Так ладно, так бездумно шагалось за спинами этой четверки.
Шагай за ними и шагай…
Так экономились силы и нервы. А они еще, ой, как пригодятся. Его многолетний опыт подсказывал, что финиш будет жестокий. Тут-то и скажется каждый сэкономленный киловатт энергии.
«Не киловатт — джоуль», — поправил он себя.
Марченко кончил медицинский и работал на «скорой помощи», но со школьных лет любил физику. И иногда даже считал, что, наверно, ошибся в выборе профессии.
«Ну, думай!» — снова подтолкнул он себя.
Собственно говоря, было всего два варианта. Или — продолжать идти, как сейчас, ничего не меняя, и постараться выиграть на финише.
Или… Или, выбрав удобный момент, сделать сильный рывок. Такой, чтобы хоть на время обойти всю четверку. Тогда, конечно, лидеры кинутся за ним. И «петля», захлестнувшая Хмелюка, сразу лопнет…
Марченко нахмурился. Честно говоря, второй вариант был ему не по душе. Совсем не по душе.
На этот бросок надо израсходовать уйму сил. Это — раз. И, во-вторых, в бой снова вступит Хмелюк.
А у Марченко с Хмелюком были старые счеты. И сегодня обязательно требовалось обойти Хмелюка. Непременно.
Ведь это он, Хмелюк, в Цахкадзоре ехидно острил, что Марченко пора уже о пенсии думать, а не о состязаниях.
Это он, Хмелюк, в прошлом году, опередив Марченко на чемпионате страны на четыре секунды, всего на какие-то жалкие четыре секунды, авторитетно заявил корреспонденту «Комсомольской правды», что «для ветерана Марченко второе место- большой успех». Так и было напечатано: «…для ветерана… большой успех».
И вообще, честно говоря, этот молодой красавчик давно уже действовал Марченко на нервы. И своим безмерным честолюбием, и своим икающим смехом, и даже своими длинными шелковистыми волосами.
Если бы сегодня шло первенство страны, Марченко и не подумал бы рвать петлю! Еще чего?! Пусть Хмелюк висит в ней, хоть до завтра.
Но это была Олимпиада. А он и Хмелюк, да, оба они — из одной команды, советской.
И вот это все меняло.
«Ну, ладно, «старичок». Хватит размышлять, — приказал он себе. — Действуй!».
Он стал на ходу постепенно передвигаться к правой обочине.
Вся четверка лидеров плотной группой шла по середине шоссе, чуть ближе к левому краю.
Вот так, заняв, наконец, удобную позицию справа, чтобы четверка не заслонила ему путь, он сказал себе: «Ну?!».
И тут же резко «прибавил». Сперва казалось — ничего ему не добиться. Он жал изо всех сил, а четверка по-прежнему была впереди. Правда, расстояние между ними сокращалось, да, сокращалось, но как?! Медленно-медленно. Каждый отвоеванный сантиметр стоил невероятных усилий.
В судейской машине, ползущей сразу за группой лидеров, тотчас почувствовали: происходит что-то новое, что-то серьезное.
Двое судей насторожились, пристально следили за Марченко. Не перешел ли его шаг в бег? Не отрываются ли сразу обе его стопы от земли?
А Марченко двигался этим новым темпом. Руки и ноги его мелькали теперь так стремительно, что за ними даже трудно было уследить.
Это был предел. Больше Марченко увеличить скорость не мог. Ни за что. И так ему казалось, — сейчас, вот сейчас он упадет. Грохнется прямо на асфальт, не в силах даже передвинуться на мягкую, поросшую травой обочину. И все. И тут же умрет.
Он все же поравнялся с четверкой лидеров. И постепенно даже стал обгонять их.
Все они двигались очень быстро. Но Марченко казалось, что он почти стоит на месте. И все-таки лидеры помаленьку уплывали назад. Еще назад. Еще…
И вот Марченко впереди. Теперь перед ним — никого. Только серая лента асфальта да изредка по бокам этой ленты — отдельные фигурки полицейских, зрителей, прохожих.
А дальше все произошло, как он и ожидал. Как только Мигуэль Медраса увидел впереди себя вдруг возникшую спину, — он заволновался.
А когда эта спина стала постепенно удаляться, Медраса не выдержал.
Достать! Немедля достать этого нового лидера!
Медраса рванулся в погоню. Вслед за ним совершил рывок и француз Жорж Кендуль.
Кольцо вокруг Хмелюка сразу распалось.
Долго поддерживать предложенный им самим бешеный темп Марченко, конечно, не мог. Вскоре он сбавил скорость.
Но цель была достигнута.
Хмелюк сперва даже не поверил. Эта петля, плотно, как удавка, сжавшая его горло… Эта дьявольская петля вдруг разжалась. Разжалась сама собой, без всяких его усилий.
Он сперва даже не понял, что произошло.
Но тотчас, опомнившись, поспешил выскочить из мышеловки. Впрочем, мышеловка уже была сломана.
Быстро перейдя на свой излюбленный темп, Хмелюк ринулся вперед.
А Марченко шагал, тяжело дыша. Сердце неровными резкими толчками стучало где-то у самого горла. Ноги заплетались.
Да, такие рывки даром не проходят!..
«Ничего… Ничего, — на ходу твердил он сам себе. — Войдем в колею… В колею…».
Пот заливал ему глаза. Тяжелые капли бороздили щеки и срывались с подбородка…
Вот его достал Медраса. Достал и обошел…
Вот мимо, уверенно и четко, прошагал Хмелюк…
