смотрел, что выпадало. Ну а Влас, проходя мимо, решил блеснуть реакцией — взял и поймал подброшенный пятачок.
Серега тогда здорово напрягся. Потому что Краба давно не били, обходили стороной, боялись. Но и Влас был не стручком зеленым — гордость секции, практически чемпион среди салаг-средневесов. А посему предсказать результат возможного конфликта было невозможно.
— Классная медь! Подаришь? — Влас крутил монету в руке и улыбчиво поблескивал здоровыми зубами. Верткий, как ртуть, стройный и сильный, он возвышался над ними, как Гулливер над недомерками- лилипутами.
Краб не ответил. Словно взрослый, умудренный дед, он давал «внучку» наиграться новой забавой. И лишь когда Влас сунул пятак в кармашек трико, Краб сипло попросил:
— Денежку верни.
И так он это сказал — без заискивающих интонаций, наперед уверенный в своей мощи, что Серега сразу понял: конфликта не избежать. Краб глотку порвет за свой пятак и ни на какие разряды не посмотрит. То есть он-то понял, а Влас — нет. Ученик лицея, этот симпатяга спортсмен и жил-то в другом районе, знать не зная ничего о Гарлеме. И про Краба он тоже ничего не знал.
— Да брось ты! Пятак — он и есть пятак. Могу рублевич за него дать, — Влас продолжал пританцовывать рядом. Может, пустись он наутек, у него был бы шанс сохранить «денежку», но бегать от кого бы то ни было Влас еще не был приучен.
Краб медленно поднялся. Не таким уж мелким он и оказался. Пониже, конечно, Власа, но как-то это вдруг потерялось. Стоило ему поднять оловянный свой взгляд, и люди сами собой поджимались, напрочь забывали про рост и мускулы.
— Монетку, — тихо и тяжело произнес Мишаня и взял правой рукой Власа за воротник, левую перевернул вверх ладонью. — Достал и вернул.
Серега знал, что Краб левша и бьет левой. Бьет так, что иные сразу слетают с катушек. Все, кто хоть раз пересекался с Крабом, начинали коситься на его левую «клешню». И Серега косился. Потому что тоже когда-то хлестался с Мишаней. По счастью, давным-давно…
Влас не струсил, однако что-то такое тоже почувствовал. Во всяком случае, его проняло. Метнув озадаченный взор в сторону Сереги, он достал пятак.
— Может, обменяешь на что-нибудь? — все-таки предложил он. — Забавный пятачок, я бы взял.
— В другом месте возьмешь, — Краб небрежно сгреб монету, не отпуская ворота, оттолкнул от себя Власа. — Свободен, дятел.
Влас отшатнулся. Качнулся туда-сюда, не зная, как поступить, но перелом уже произошел. Мишаня Крабов четко показал, кто здесь играет первую скрипку, и ясно было, что он в грош не ставит разряды и мускулы Власа.
Уже потом, как бы ненароком, Влас поинтересовался у Сереги, что это за тип, и Серега не стал его успокаивать, заверив, что Краб — в самом деле зверь, с которым лучше не связываться.
А вот теперь этот «зверь» держал сторону Сэма, и троице было о чем призадуматься. Как ни крути, но Мишаня отрывался на острове вместе со всеми — и пиво глушил, и из ружьишек, наверняка, пострелял- побаловался. Сэм к этому уличному королевичу давно подкатывал, только Крабов до сих пор держался. Однако вода камень точит — подточила, должно быть, и Мишаню.
— Буду с ножиком ходить, — решил Серега.
— У него тоже наверняка есть.
— Мне что — лом с собой таскать?
— Лучше пулемет… — Гера вздохнул, и они замолчали.
Муха, вьющаяся под потолком, села, наконец, на плафон, потирая лапки, уставилась на ребят. Точно в предвкушении скорой расправы.
— Как думаете, эти уроды нас ждут?
— Может, и ждут, — Серега приблизился к окну, потянул на себя скрипучую фрамугу. — Сейчас поглядим.
— Ну? Чего там?
— Вроде все как обычно: тусня тусуется, куряги курят…
Окна туалетов выходили как раз на гаражи. Высунувшись по пояс, Серега провел более уточненную рекогносцировку. Над пятачком вился вулканический дымок, — «куряги», верно, жгли на костре прошлогодние учебники. По крышам гаражей с воплями сигали первоклашки, далеко-далеко брела старушка в ботах и стареньком пальто. Серега закрутил головой.
Слева было вроде пусто, справа красовалась девчачья компактная стайка из девятого «Б». Прекрасный пол гонял по кругу бутыль, умело отпивал по глотку. Отмечали, должно быть, начало учебного года, будущих женихов, теплую осень. Закусывали теми же сигаретками. Глоток — вдох, хороший глоток — хороший вдох. Не йогуртом же, в самом деле, закусывать!
В недрах школы прозвенел звонок, и к черному ходу от гаражей неспешно потянулись старшаки. Впереди — массивный и широкогрудый Стас, мастер спорта по вольной борьбе, краса и гордость школы. За ним — Росля, нескладный ученичок, кого-то и где-то на каких-то олимпиадах побеждавший. Гигант мысли, в общем. Прочих одиннадцатиклашек, а были среди них и девчонки, Серега не знал. То есть лица были знакомы, но имен не помнил. Да и зачем? Он не завуч, чтобы всех знать.
— Чисто, — сообщил он своим. — Если бы караулили, наверняка бы собрались здесь.
— Почему же, — могут и со стороны парадного караулить, — предположил Гера.
— Могут-то могут, но там улица, значит — прохожие. Какой смысл ждать, если драться все равно не дадут?
Антоша был, как всегда логичен. На улице их метелить глупо, в школе тоже потайных мест немного. Тотчас поднимется буза, в три секунды примчится кто-нибудь из учителей. И охрана подоспеет. Сегодня в школах кругом охрана да тревожные кнопки. Терроризм. Хотя тому же Маринаду на кнопки плевать. И никто его не рихтует насчет можно и нельзя. Влегкую заглядывает — толкает порошки с таблетками, и вроде пока ничего…
Мимо лица что-то пролетело. Бам-с! Серега посмотрел вниз. Кусок штукатурки разлетелся, ударив по стриженному затылку Стаса. Атлет, крякнув, вскинул голову. Кто-то из девчонок звонко рассмеялся. Взбешенные глазки встретились с Серегиным взглядом. Парнишка виновато улыбнулся, неловко отодвинулся от окна. Еще подумают, что он тоже смеется. Штукатурка, конечно, не кирпич, но ощущения вряд ли приятные…
— Я предлагаю все-таки вооружиться, — сказал Гера. — Взять по отрезку трубы и спрятать в рукавах. Если сунется кто из салаг, по-простому наваляем. А если, скажем, толпа или Краб со своими выползут, тогда железки в ход пустим.
— А если убьешь кого? — поежился Антон.
— Ты считаешь: будет лучше, если пришибут тебя?
— Все равно, железо — это опасно.
— Ну ты даешь! В пацифиста играешь? Только знаешь, что с такими пацифистами делают? Скажи ему, Серый!
— Ну-у… — ответить Серега не успел. От мощного пинкаря дверь в туалет распахнулась, металлической ручкой вмазалась в кафельную стену. В туалет ворвался Стас. Лицо его пылало, глаза стали темными, абсолютно ненормальными.
— Вот он, паршивец! — мастер по вольной борьбе быком ринулся вперед. Челюсть у Сереги отвисла. Он по-прежнему сидел на подоконнике и глуповато следил за атакой. Что-либо объяснить или просто попытаться защититься представлялось невозможным. Цунами на то и цунами, чтобы крушить и разбрасывать. Отшвырнув оказавшегося на пути Антона, Стас подскочил к Сергею.
— Я… — начал было парнишка, и в следующую секунду два молота-шатуна поочередно встряхнули ему голову. В лоб, в челюсть и куда-то в переносицу. Аж хрустнуло что-то под глазами. Сверкнуло падающим солнцем, вытолкнуло через горло теплым и булькающим. Затылком Серега ударился о раму, а
