Гримура и его брата, совершенных в его стойбище.
Наруа слушала этот рассказ во второй раз, она сидела, держа на коленях маленького брата. И ей опять было трудно поверить, что люди могут быть так жестоки. Она прижала малыша к себе и тихонько его покачивала.
После рассказа Пулитука наступило молчание. И его долго никто не нарушал. Все были глубоко потрясены жестокостью Гримура и Ране. В эскимосах поднялся гнев против этих чужеземцев. Первым заговорил отец Апулука:
— Мы многое услышали сегодня вечером, — сказал он. — И о том, что случилось с нашими детьми, и об их счастливом спасении, и о жизни в исландской семье. А также о страшном событии в Исертоке, где без всяких причин было убито столько людей.
Он оглядел своих сородичей, которые с серьезными лицами слушали его слова, и продолжал:
— Когда я был молодым, в нашей группе был один охотник, я не хочу произносить его имя. Ему не везло ни с семьей, ни с охотой, неудачи как будто преследовали его. Он никак не мог поладить с Силлой, Великим Незримым, который, может быть, и есть тот, которого Лейв называет своим богом. И он начал убивать людей. Сначала он убил одного старого охотника, потом еще двух, на этот раз очень ловких и сильных. Шаман Шили пытался изгнать овладевших им злых духов, но у него не хватило на это сил. И тогда мы решили, что того охотника следует убить. Мы убили его и сделали у него во лбу дырку, чтобы зло могло из него выйти. Я предлагаю так же поступить с убийцами, которых вы зовете Гримуром и Ране.
Он оглядел одного за другим. И понял, что они одобряют его предложение.
— Мы всегда хотели изгнать исландцев из нашей страны, потому что считали их злыми духами, сказал шаман Шили. — В свое время я хотел, чтобы вы убили Лейва, когда он пришел к нам из моря. Но теперь он живет с нами, и он такой же человек, как мы. Сегодня мы узнали, что исландцы бывают и добрые, и злые и что они обычные люди из далекой страны.
Он откашлялся, покачиваясь из стороны в сторону. Казалось, он ищет слова где-то в глубине себя. Наконец он продолжал:
— Я уже стар, и нету меня больше силы, которая позволила бы мне изгнать этих людей. Но я долго жил, и у меня большой опыт, поэтому я советую вам поехать и убить этих братьев.
Остаток вечера эскимосы строили планы, как бороться с исландцами. У эскимосов, знавших Гримура и Ране, они выяснили, где находится усадьба братьев и что там живет много воинов, а также женщин и детей. Два охотника, которые много повсюду ходили, описали эту усадьбу, ее дома и рассказали, что всего несколько дней назад им пришлось скрываться во льдах, потому что с севера во фьорд вошел корабль с резной головой дракона на штевне и подошел к усадьбе. Значит, братья были сейчас дома.
До того как разойтись на покой, эскимосы договорились, как будут действовать, когда подойдут к усадьбе, и отец Апулука предложил отправиться туда уже завтра утром. Однако сначала они хотели посетить усадьбу Торстейна и убедиться, что там все в порядке. Лейв заволновался, узнав, что Гримур и Ране проплыли мимо Стокканеса всего несколько дней назад.
Ночью он заметил, что Наруа прижалась к нему.
— Лейв! — позвала она.
— Угу.
— Ты должен убить Ране.
— Да. — Он нашел руку Наруа и сжал ее обеими руками. — Я его убью, — сонно проговорил он.
Наруа долго смотрела на спящего Лейва. Наконец, она заметила, что Апулук, улыбаясь, наблюдает за ней. Тогда она легла и натянула на голову капюшон.
Снова в Стокканесе
На другое утро мужчины покинули стойбище. Вооруженные луками, гарпунами и копьями, они направлялись в большой грот, где были спрятаны их каяки.
Наруа с маленьким братом, которого она посадила в мешок, сделанный на спине анорака специально, чтобы носить детей, поднялась на гору. Она чувствовала тепло его тельца и горячо надеялась, что охотникам повезет, и Гримур с его братом будут обезврежены.
Целый день эскимосы и Лейв добирались до каяков. Они не стали тратить время на сон и тут же на каяках вышли из фьорда, чтобы как можно скорее достичь открытого моря. Оттуда они могли бы следить за передвижением чужеземных судов.
Добрались туда они только глубокой ночью. Перед ними в слабом ночном свете лежало море, похожее на серую равнину. Далеко впереди виднелась полоска большого льда, который медленно двигался к северу.
Лейв и Апулук смертельно устали — они уже отвыкли так долго грести — и были рады, когда отец Апулука и несколько старших охотников решили разбить лагерь.
Ночь прошла спокойно. Эскимосы выставили дозорных, но за ночь мимо их лагеря не проплыли ни исландцы, ни другие эскимосы. Они быстро снова погрузили на каяки оружие и провизию и после обильного завтрака продолжили свой путь.
Так они плыли четыре дня, наконец к вечеру впереди показался Стокканес. Лейв сразу понял, что там что-то случилось. Усадьба выглядела подозрительно безжизненной. На лугах не было ни коров, ни овец, даже злой бык куда-то исчез. Не было видно ни дыма над трубой, ни людей.
Когда они сошли на берег, оказалось, что хлев и конюшня пусты и большая часть сена пропала.
— Кто-то ограбил усадьбу, пока Торстейн был в отъезде, — сказал Лейв Апулуку.
В сопровождении Пулитука они подошли к жилому дому. Лейв открыл дверь и чуть не споткнулся о старого работника Торстейна. Тот лежал сразу за дверью, в груди у него зияла глубокая рана. За ним, тоже убитые, лежали еще два работника.
Друзья обошли все комнаты. Хельгу тоже убили. Она лежала перед сундуком, в котором хранила шерстяную пряжу для кросен[15]. Ей нанесли удар ножом в грудь.
Лейв заплакал. От рыданий у него тряслись плечи. Апулук обнял его и увел из дома. Сев на траву у крыльца, Лейв дал волю слезам. Апулук сидел рядом с ним.
— Гримур и Ране? — спросил Апулук.
Лейв кивнул.
— Надо засыпать убитых камнями, — сказал Апулук.
Лейв встал и отер слезы. Потом они снова вошли в дом и вдвоем вынесли Хельгу.
Всю долгую светлую ночь Лейв и эскимосы хоронили многочисленных жертв братьев-злодеев. Они вырыли глубокие могилы, положили покойников каждого в отдельную могилу и тщательно прикрыли их сверху плоскими камнями, чтобы до них не могли добраться дикие звери.
Лейв с Апулуком хоронили одного из рабов, когда услыхали крик эскимоса.
— Что случилось? — спросил Апулук.
— Там, на горе, кто-то есть, — ответил охотник. — Там, наверху у ручья, что течет над усадьбой.
— Наверное, какой-нибудь зверь, — сказал Апулук.
— Или человек. — Лейв, прищурившись, смотрел на ручей. — Надо пойти посмотреть.
