Апулук грустно покачал головой.
— По твоим словам я понимаю, что в тебе осталось еще очень много исландца, — сказал он. — Такая безумная мысль никогда бы не пришла в голову инуитам. Зачем тебе понадобились те страны?
— Зачем? — удивился Лейв. — Не знаю, зачем. Просто интересно попробовать, можно ли добраться до них не морем.
Наруа смущенно погладила оленью шкуру, которой была укрыта.
— Если ты задумал поехать туда, я поеду с тобой, — сказала она. — Без женщины ты не сумеешь содержать в порядке меховую одежду.
Апулук потянулся под своей шкурой.
— Вы оба обезумели, — вздохнул он. — Но если вы решитесь поехать туда, я поеду с вами, чтобы охранять вас.
Лейв снова лег. Он закрыл глаза и вскоре заснул. И ему снились опасные приключения, ждущие их в этой незнакомой стране.
Книга третья
Дальше на север
Зимнее стойбище
В этом году Лейв часто думал о повороте, который произошел в его жизни.
Детство в Исландии, усадьба отца, конь Рыжий, мать, младшие братья и сестры — ему казалось, что обо всем этом он от кого-то слышал, а по-настоящему жил только в Гренландии.
Когда он говорил с Сёльви по-исландски, случалось, что он с трудом находил нужные слова. В его новой жизни язык эскимосов стал для него более привычным.
Сёльви смеялась над ним, если он не мог подобрать нужного исландского слова. Но в течение зимы, когда она тоже немного овладела языком эскимосов и уже могла свободно разговаривать с Наруа и другими обитателями зимнего дома, она поняла, что в Гренландии проще пользоваться их языком, потому что он коротко и ясно обозначал многие понятия и вещи, для которых в исландском языке просто не было слов.
Некоторое время после того, как эскимосы расправились с Гримуром и его братом, они продолжали двигаться на север. Только самые старые из них бывали раньше в этих местах. Там им приглянулся длинный остров, который они назвали Кигатак.
Они построили на острове три зимних дома, в которых могла разместиться вся большая семья.
Охота на Кигатаке была хорошая, и за осень они заполнили мясом много больших ям. Кроме того, здесь даже в самое темное время года можно было бить тюленя в полыньях, которые тюлени проделывали во льду для дыхания. Поэтому той зимой люди не голодали. Пищи у них было в избытке, и они могли по любому поводу устраивать праздники.
Апулук и Лейв не пошли со всеми на север. Вдвоем они на каяках поплыли на юг, чтобы найти исландцев, которые позаботились бы о женщинах и детях, оставшихся в усадьбе Гримура.
Лишь далеко у Уткика, в районе, который называется Сисимиут, они нашли людей из Западного Поселения. Те собирали там плавник.
Лейв рассказал им о бесчинстве Гримура и Ране в Стокканесе и о том, как эскимосы отомстили им за своих погибших.
Исландцы обещали объявить об этом на будущем летнем тинге в Гардаре. Однако никто из них не считал, что Лейва обяжут платить виру. Убийство братьев было справедливым и стало большим облегчением для всех жителей Гренландии. Исландцы обещали в течение осени забрать женщин, оставшихся в усадьбе Гримура, и перевезти их в Западное Поселение.
Лейв поинтересовался, не знают ли они чего-нибудь о Торстейне, но о нем исландцы ничего не слыхали. Его корабля никто не видел, и здесь даже не знали, что он где-то плавает. Единственный корабль, о котором им было известно, — это тот, на котором плавали английские морские разбойники, бесчинствовавшие все лето в этих местах.
Разбойники нападали на одинокие усадьбы, сжигали дома, убивали людей и забирали в плен молодых парней и девушек, чтобы потом продать их в рабство в южные страны.
Появились было у Западного Поселения и голландские морские разбойники, но их исландцы общими силами прогнали из этих мест.
Исполнив обещание, данное женщинам в усадьбе Гримура, Лейв и Апулук поплыли обратно на север. Когда они наконец добрались до своего стойбища, зимние дома были уже построены.
Дома эскимосы строили из камня и торфа, внутри было много небольших помещений, отделенных друг от друга перегородками из шкур, не доходящими до потолка, и нарами.
У каждой семьи были свои нары, на которых спали все вместе.
Поварня была общая для всех домов и соединялась с ними длинным коридором. В поварне готовили пищу. Топливом служили вереск, торф и кости, смешанные с салом и рыбьим жиром.
В домах днем и ночью горели большие каменные лампы, в которых и для света, и для тепла горела ворвань.
Лучшей считалась ворвань из жира белого кита, дававшая яркий и чистый свет, тогда как свет от тюленьей ворвани был желтовато-красный.
Наруа, Лейв, Сёльви и Апулук спали на одних нарах. Под нарами они хранили свои вещи, а над ними на перегородке сушилась их меховая одежда.
Нары были застланы шкурами белого медведя и оленей, а стены дома изнутри завешаны шкурами тюленей.
Пол был немного приподнят над порогом, чтобы удерживать поднимающееся вверх тепло, и выложен плоскими камнями, которые эскимосы находили в горах.
В ту зиму Лейву не давали покоя две мысли.
Прежде всего, куда пропал Торстейн. Он покинул Стокканес за несколько недель до того, как на усадьбу напали Гримур и Ране, и с тех пор никто ничего о нем не слышал. Может, он и маленький монах Ролло так и не добрались до Гардара?
А если добрались, то почему Торстейн не вернулся домой? Ведь он знал, что он и его люди нужны в Стокканесе?
Конечно, во время шторма они могли сбиться с курса. Корабль могло унести далеко в море, к тем туманным отмелям, о которых не раз рассказывали мореходы. Эти отмели опасны, потому что в них легко сбиться с курса. Если так, Торстейн мог попасть в Хеллуланд — Страну Каменных Плит — или южнее — в Маркланд или в Винланд, где был вынужден остаться на зиму.
Мысли об этих удивительных странах преследовали Лейва. Еще мальчиком он слышал рассказы о них от дяди Хельги. Дядя рассказывал ему, как много лет назад Лейв Удачливый плавал в Винланд, а также о
