обходиться. У вас есть только море и то, что оно вам дает.
— Но оно дает нам все, что необходимо человеку, — заметил Апулук. — И самое главное, оно дает нам тюленя. Тюлень — это и одежда и пища. Из тюленьей кожи мы делаем ремни, подметки для камиков, а мясо идет в пищу, и им же мы кормим собак. Олени дают нам теплые спальные мешки, анораки и вкусное мясо. Медвежатину едим и мы, и собаки, а из медвежьих шкур шьем теплые штаны или ими укрываемся.
— У нас тут есть все, что нужно человеку, — вмешалась Наруа. — А птицы? Мы едим их мясо и яйца, а из шкурок шьем одежду, маленьких чистиков мы шпигуем жиром и заготавливаем на зиму. Из заячьих шкурок мы шьем нижние штаны и чулки, песцовый мех защищает нас от ветра, мясо мускусных быков вкуснее любого другого. Нет, у нас здесь есть все! Что твои коровы, овцы и лошади по сравнению с этим богатством?
Лейв кивнул, соглашаясь с нею:
— Вы правы. Большего и желать нельзя. Моему дяде Хельги всегда всего было мало. И он отправлялся в походы, из которых привозил много вещей, которые ему вовсе и не нужны.
— Что же это за вещи? — полюбопытствовала Нуара.
— Золото, серебро, дорогая одежда и всякое такое.
— Что такое золото и серебро? — с интересом спросил Апулук.
— Ну, это такие металлы. Вроде железа, из которого сделан мой нож, только красивее и дороже.
— Наверное, он хотел сделать из них ножи?
Лейв засмеялся:
— Нет, они для этого не годятся. Из них делают украшения.
— Что такое украшения? — Наруа легла на бок и оперлась головой на руку.
— Украшения… это то, что вешают на шею или надевают на запястья, на пальцы.
— А зачем?
— Наверное потому, что это красиво.
— А это правда красиво? — не унималась Наруа.
Лейв помотал головой:
— Теперь я в этом уже не уверен. Однако ради всех этих вещей мой дядя Хельги ходил в походы и убивал людей.
— Твой дядя убивал людей? — потрясенный Апулук уставился на Лейва. — Чтобы достать металл, который можно надеть на палец?
— Да, теперь мне это тоже непонятно, — сказал Лейв. — А у вас здесь разве не убивают людей?
— Убивают, но только если это необходимо, — ответил Апулук. — Мы убиваем только тех, кто недостоин жить и одержим злыми духами.
Он откинул капюшон и продолжал:
— У нас в роду был один охотник, который не мог ужиться с Силлой.
— Что такое Силла?
— Это трудно объяснить. — Апулук, словно ища помощи, посмотрел на Наруа.
— Силла — это все. И Силла есть во всем. В горах, на небе, во льду, в скалах на берегу, во всех животных. Силла — это все. Понимаешь?
— Понимаю, Силла — это как бог. Или как все боги вместе взятые. А почему этот охотник не мог с ним ужиться?
— Кто знает, — ответил Апулук. — Но все выглядело так, будто Силла не желал его знать. Этому охотнику во всем не везло. Ни с охотой, ни с семьей, ни со льдом, ни с погодой. Все было против него. И тогда он рассердился на людей. И уже не мог удержаться, чтобы не убить человека только потому, что лишился поддержки Силлы.
— Он начал убивать людей без всякой причины?
— Нет, причина была, — ответил Апулук. — Он был очень несчастлив из-за своих отношений с Силлой. Но когда он убил уже трех хороших охотников, взрослые решили, что его необходимо остановить. Они убили его и просверлили у него во лбу маленькую дырку, чтобы из него мог выйти злой дух.
Лейв повернулся на другой бок и застонал от боли в ноге.
— Неужели вы правда никогда не воюете? — спросил он.
— Я не понимаю, что это означает, — ответил Апулук и повторил слово, которое Лейв произнес по- исландски. — Что значит «воюете»?
Лейв долго думал, прежде чем ответить.
— Исландцы воюют тогда, когда между ними нет мира, — сказал он наконец. — Если одни хотят получить то, что есть у других, возникает вражда. И люди убивают друг друга, пока не победит самый сильный.
Наруа легла на спину и смотрела вверх.
— У нас не бывает войны, — сказала она. — Может быть, потому, что у нас всего немного. У нас все общее, и нам не надо того, что есть у других.
— Я рад, что попал к вам, — пробормотал Лейв, уже засыпая. — У вас я научился жить, как живут люди.
— Спи. Завтра нам предстоит много пройти, — сонно сказал Апулук.
Медведица
На другой день трое друзей пошли в том направлении, в котором, по мнению Апулука, находилось их стойбище. Они перевалили через гору, обошли то место, где их льдину прибило к берегу, и снова вышли на припай. На этот раз они держались как можно ближе к берегу. Лейв одной рукой опирался на плечо Наруа, другой — на гарпун как на посох.
Они медленно двигались вперед. Было тепло, с ясного неба светило яркое солнце, и прошлогодний снег, покрывавший горы и лед, растаял и образовал небольшое озеро, которое им пришлось обойти кругом.
В тот день Апулук загарпунил тюленя, высунувшегося из полыньи. Друзья проголодались и, прежде чем срезать длинные полоски мяса, съели сырой еще теплую тюленью печень.
Апулук связал полоски мяса ремнем и, когда они пошли дальше, тащил эту связку за собой. Неожиданно он увидел следы медведя. Он опустился на колени и стал внимательно их разглядывать.
— Медведь прошел здесь совсем недавно, — сказал он. — Надеюсь, он нас не почует. Наше оружие не годится против медведя.
Чтобы убедиться, что зверя нет поблизости, брат и сестра вскарабкались на ледяные торосы[10] и оглядели окрестность. Следы вели к воде и исчезали в одном из длинных озер, образованных талой водой.
— Он пошел к кромке льда, — сказал Апулук, спустившись с тороса. — В это время года там бывает много тюленей.
Но медведь не пошел к воде. Это была старая медведица, она увидела детей и почуяла запах тюленьего мяса, связку которого Апулук тащил по снегу. Медведица притаилась за торосами льда и следила за детьми. Она была голодна. Ей было уже тяжело ловить тюленей. Хотя иногда и удавалось перехитрить молодого, неопытного зверя. Однако между этими обедами обычно проходило много времени. Медведица замерла в неподвижности и смотрела на приближающихся к ней людей. Когда они были всего в нескольких метрах от нее, она выскочила из своего укрытия и зарычала.
