«Всех убиенных помяни, Россия…»

Бегу по сказочной поляне,
Где кроток чей-то бедный крест,
Где снег нетронутый желанней
Всех нецелованных невест.

Мне самому мой бег неведом.
Люблю бескрайности пустынь.
Цветет закат. За лыжным следом
Следит серебряная синь.

Недвижна белая громада
Снегов в узорчатой резьбе…
Вчера мне снилось, что не надо
Так много плакать о тебе…

1924

* * *

Пять лет, пять долгих терний
Прошло с тех гиблых пор,
Когда туман вечерний
Запорошил твой взор.

Свершилось. Брызнул третий,
Рыдающий звонок.
Пять лет я слезы эти
Остановить не мог.

Вагон качнулся зыбко.
Ты рядом шла в пыли.
Смертельною улыбкой
Глаза твои цвели.

Над станцией вязали
Туманы кружева.
Над станцией дрожали
Прощальные слова.

Колес тугие стоны
Слились в одну струю.
Перекрестив вагоны,
Ты крикнула: «Люблю»…

Ты крикнула: «Не надо!..
Придут — умрем вдвоем»…
И пролитой лампадой
Погасла за холмом…

Пять лет, пять долгих пыток
Прошло. И ты прошла.
Любви и веры свиток
Ты смехом залила.

1925

* * *

И канарейки, и герани,
И ситец розовый в окне,
И скрип в клеенчатом диване,
И «Остров мертвых» на стене;

И смех жеманный, и румянец
Поповны в платье голубом,
И самовара медный глянец,
И «Нивы» прошлогодней том;

И грохот зимних воскресений,
И бант в каштановой косе,
И вальс в три па под «Сон осенний»,
И стукалку на монпансье, —

Всю эту заросль вековую
Безумно вырубленных лет.
Я — каждой мыслею целуя
России вытоптанный след, —

Как детства дальнего цветенье,
Как сада Божьего росу,
Как матери благословенье,
В душе расстрелянной несу.