он положил ладонь Алексу на плечо:
— Пошли, сынок, мы зря расходуем время, которое лучше потратить на выпивку. Нынче за счет заведения, ладно?
Он провел Алекса обратно в бар, и миг спустя Мари уже поставила перед ним бокал шампанского и стопку ирландского виски. Кто-то запел под смех и аплодисменты.
Через некоторое время рядом с ним появилась Доун. Щеки у нее раскраснелись, казалось, что она искренне веселится. В этих обстоятельствах для Алекса было естественным обнять ее за талию, а для нее — на мгновение прижаться к нему.
— Спасибо, — сказал он. — Все могло кончиться гораздо хуже — либо для него, либо для меня. Как ты ладишь с женами гангстеров?
— Они занятные. Мне нравятся. Ты чего-нибудь добился?
— Назвал пару имен. Сказал ему, кто я на самом деле. А ты для него просто моя девушка.
— М-м. Вот повезло-то.
— Думаю, самое лучшее, что я могу сделать, — это сказать, зачем приехал сюда, и надеяться, что это его успокоит.
— Согласна. Только разговор у нас с тобой слишком серьезный для безмозглой блондинистой телки, каковой я предположительно являюсь, — и Доун надула губки.
Алекс провел пальцем по ее щеке:
— Ты так хорошо играешь эту роль.
В баре снова послышалось пение. Кто-то сидел у пианино, барабаня по клавишам и распевая старые песенки лондонских низов.
Внезапно рядом с ними возник Ден Коннолли, массивный и потный.
— Пока я еще не нарезался до того, чтобы не понимать ни слова, — сказал он, — кого именно ты разыскиваешь?
Алекс кивком отослал Доун, на прощание хлопнув ее по сизовато-серому заду.
— Джозефа Миана. Кодовое имя Дозорный. Ты натаскивал его для разведки.
Коннолли покивал.
— Официально меня здесь нет, — произнес он наконец слегка заплетающимся языком. — Официально меня вообще нигде нет. Хотя ты и сам это знаешь.
Алекс кивнул:
— Стиво рассказал мне что к чему. Твоего имени никто не услышит. Никогда. И если я получу то, что мне нужно, ты сможешь просто забыть о том, другом деле. Даю слово.
Коннолли поджал губы и, отвечая на какие-то свои мысли, медленно покачал головой.
— Завтра. В середине дня. Привози и свою… — Он неопределенно махнул рукой в сторону Доун. — А пока заказывай, что хочешь. За счет заведения, я уже говорил.
Они покинули бар около двух. Не потому, что Алекс надеялся разговорить Коннолли уже этой ночью, просто он чувствовал, что должен поддержать марку, оказать уважение. Ранний уход был бы сочтен невежливым. И потому Алекс торчал в баре, проглатывая стопку за стопкой и с интересом слушая рассказы о грабежах, башлях, стукачах, фальшивых уликах, продажных копах, чистых пушках и прочих элементах бандитской мифологии. Доун тем временем сидела рядом с Алексом, широко раскрыв глаза и обнимая его за талию. Короче говоря, выглядели они, как и следует выглядеть впечатлительной парочке, забредшей в битком набитый преступниками бар.
Когда они попрощались со всеми и наконец добрались до машины, Доун полезла в сумочку за ключами.
— Вести сможете? — поинтересовался Алекс.
— Я выпила не так уж и много, — ответила она. — Всегда в таких случаях беру ром с колой — подливаешь себе в стакан все колу да колу, и никто ничего не замечает.
В номере оба немного постояли перед открытым окном. Гавань и яхты были ярко освещены. На Алекса накатила волна пьяного благодушия.
— Вы были великолепны, — с чувством сообщил он, кладя ладонь на ее теплое плечо.
Она улыбнулась и, наклонив голову, потерлась щекой о его руку.
— Я повеселилась. Как по-вашему, что ждет нас завтра?
— Не знаю. Пока он считает, что я в порядке, но тревожится о том, кто последует за мной и чем все это кончится.
— У него есть что скрывать?
— Более чем.
— И что вы ему пообещали?
— А, наплел с три короба… — Осторожнее, сказал себе Алекс: об ограблении на Роял-Парк она ничего не знает.
— Может, снять вам пластыри? — спросила Доун. — Немного свежего воздуха вашей несчастной физиономии не повредит. Ложитесь-ка на кровать.
Пластыри Алекс без труда мог бы снять и сам, тем не менее он лег и лежал, вдыхая жасминовый аромат духов Доун, дымчатый запах волос и легкие дуновения рома в ее дыхании. Она молодец, Доун, решил он. Бывает временами сукой, ну и что? Работа у нее не из легких. Он бы с ней ужился.
И ведь она действительно красива, с этими ее холодными серыми глазами, с мягкими губами. Пока она осторожно отклеивала пластырь от щеки Алекса, он опустил взгляд на серую ткань ее платья. Похоже, лифчика на ней нет.
— Это нечестно, — неодобрительно сказала она.
— Что нечестно?
— Я выбиваюсь из сил, изображая сестру милосердия, а вы только и знаете, что пялиться на мою грудь. Предполагается все-таки, что вы офицер и джентльмен.
— Насчет джентльмена мне никто ничего не говорил.
— Ну так прекратите, или я вам опять ухо надвое разорву.
Покончив с пластырями, она взяла мобильный телефон и направилась к балкону.
— Я ненадолго, ладно? — сказала она, набирая номер. — Личный звонок.
Алекс поплелся в ванную. Ухажеру звонит, подумал он.
Ко времени, когда Доун вернулась в комнату, он успел раздеться до трусов.
— Ладно, — произнесла она. — Договоримся так. Вы получаете кровать и одеяло из стенного шкафа. Я беру стеганое и устраиваюсь на полу.
— На полу устроюсь я. А вы — на кровати.
— Как правило, на подобные предложения я соглашаюсь мгновенно, однако вы ранены, и я решила быть великодушной. Без препирательств, Темпл, ладно?
Алекс забрался в постель. Когда Доун вернулась к расстеленному на полу стеганому одеялу, она на миг задержалась у окна — тонкая, очень женственная фигурка в белой майке и трикотажных штанишках.
Глава 10
— Надеюсь, вы не собираетесь снова блевать? — осведомилась Доун.
— Не похоже, — проскрежетал Алекс. — Но не могли бы вы попросить у официанта стакан пива?
— Вы спятили?
— Я знаю, это не очень прилично, зато помогает.
Была половина одиннадцатого утра, Алекс и Доун лежали в шезлонгах у гостиничного бассейна. Доун была в красном бикини, но даже это не улучшало Алексу настроение. Жестокое похмелье совпало у него с приступом угрызений совести за гибель Джорджа Уиддоуза.
