— Ты вернулся. Я… я уже не думала…
— И я не думал. Или думал слишком много. Хотя мы с Филом все же похожи.
— Нет, ты совсем не похож на него, Квин. Я могла понять это с самого начала, но я боялась.
— Тебя нельзя в этом винить.
— Ты больше не злишься на меня за то, что Фил все узнал?
— Молли! — Он взял ее лицо в свои руки. — То, что я говорил… Я не имел в виду… Я должен был посадить тебя в машину и увезти с собой. Это было против моей натуры, но я жалею, что не поступил так.
Она снова всхлипнула.
— Мы оба совершили ошибку, идя на поводу у самих себя.
— Я идиот.
— Скажи громче. Хочу, чтобы все это слышали.
Он откинул назад голову и прокричал:
— Я идиот! Квин Маршалл…
Она накрыла его рот рукой. Он поцеловал ее ладонь.
— Раньше мне казалось, что стать врагом Фила — худшее, что может случиться в моей жизни, — сказал Квин. — Потом это произошло, и я понял, что, пока ты со мной, остальное не имеет никакого значения.
Молли прикусила губу, чтобы не расплакаться от радости и облегчения. Квин положил руки ей на плечи и прижался лбом к ее лбу. Они стояли, наслаждаясь близостью и теплом друг друга. Молли первая нарушила тишину:
— Почему ты так долго не возвращался?
Он чмокнул ее в лоб.
— Я думал, ты простила Фила.
Она изумленно смотрела на него, не произнося ни слова.
— Да. Я же сказал, что я идиот. Потом стал звонить знакомым, и всплыли очень интересные вещи. Похоже, моя Славная Молли очень предприимчивая женщина.
— Славная Молли? — Она прокрутила это в голове и одобрительно кивнула. — Продолжай.
— Многие люди, которым я звонил, разговаривали с одной очаровательной девушкой, работающей над статьей о Филе Оуэне для «Рекламы сегодня». Я догадывался порой, что не один считаю его хвастуном, и теперь мои догадки полностью подтвердились.
— Что посеешь, то и пожнешь.
— Но, говорят, статья уничтожена. Потом оказывается, что Фил даже и не пытался раздавить меня. Понимаешь, в каком свете предстает все? Даже такой идиот, как я, понял.
— И в каком же свете все предстает?
— Славная Молли научилась искусству вымогательства.
Она пожала плечами.
— Он угрожал мужчине, которого я люблю.
Квин посмотрел ей в глаза и глубоко вздохнул.
— Ты меня опередила. Я хотел признаться тебе в том же.
Она улыбнулась.
— Я тебе еще ни в чем не признавалась. Разве не так?
— Ладно, будем считать, что я ничего не слышал. — Он коснулся губами ее уха. Дыхание было горячим, но не оно согрело ее. — Я люблю тебя, Молли. Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она в ответ. — И это меня совершенно не пугает.
Квин прикоснулся губами к ее губам. Она почувствовала себя маленькой девочкой, обвила его руками, и одеяло стало спадать с плеч. Он ловко поймал его и накинул ей на плечи.
— А под этой штукой хватит места для двоих? — спросил он.
Она накрыла его одеялом и была тут же вознаграждена. Квин обнял ее за талию и притянул к себе. Другой рукой он гладил ее волосы и наклонял ее голову для поцелуя, страстного и глубокого.
— Три дня! — прогремел он, целуя ее лицо и шею. — Я больше не хочу расставаться с тобою.
Молли не заметила, когда он успел расстегнуть кофточку. Она только почувствовала холодное дуновение ветра на груди, горячие руки Квина и простонала от удовольствия. Он расстегнул молнию на ее джинсах, она сняла с него свитер. Они чуть не упали, пока с Квина слетали ботинки, джинсы и трусы.
Квин обнял Молли. Ее желание возрастало с каждой секундой, заставляя забыть обо всем на свете, кроме Квина.
Ночное небо перевернулось, и он опустил любимую на шуршащий под одеялом песок. Она уже не владела собою, а его руки и губы все ласкали ее тело.
Он поцеловал ее губы.
— Доверься мне, — прошептал он, и его рот жадно двинулся по ее телу.
Она стиснула руками его голову. Обжигающее дыхание горячих губ вызвало крик чувственного наслаждения, и Молли раскрылась навстречу его нежным поцелуям, которые становились все крепче, продолжительнее и острее. Она была в жарком мареве, плавилась в неведомых ранее ощущениях и, когда он остановился, подняв голову, только прошептала, прижав его к себе:
— Не останавливайся.
Молли услышала легкий смешок и тут же ощутила их слияние.
Он приподнял ее, и она почувствовала себя в полете, а он ждал малейшего сигнала, чтобы воспарить с нею в небеса, словно лебедь.
Она улыбнулась, и Квин понимающе улыбнулся в ответ. Он отбросил сдержанность, ее лебедь приземлился, дотронувшись до нее крылом. Такое она испытала впервые.
Обессиленные, они лежали на песке, и сердца их бешено стучали. Молли глубоко вдохнула свежий прохладный воздух. Она погладила Квина по спине и поцеловала его в закрытые глаза. Он не глядя чмокнул ее в ответ. Поцелуй пришелся на кончик носа.
Вдруг что-то мокрое попало ей в глаз, и она моргнула. Еще одна капля на руке, еще одна на ноге.
— Квин, пошел дождик.
Он невнятно пробубнил что-то. Молли попыталась приподняться, но Квин и не думал ее отпускать. Она, рассмеявшись, легонько толкнула его.
— Квин! Дождь идет. Вставай!
Он приоткрыл глаза и лениво улыбнулся. Молли подумала, есть ли в мире что-нибудь такое же греховное, как улыбка этого мужчины? Дождь пошел сильнее, но Квин так и не дал Молли подняться.
— Просто лежи и наслаждайся, как я, — сказал он, приковывая ее руки к песку.
Она беспомощно засмеялась, закрывая глаза. Вдруг он резко приподнялся на локте.
— О, нет.
— Что?
— Мы ничего не использовали.
— А-а, я даже об этом не подумала…
— Я тоже. Такого никогда раньше со мной не случалось.
— Что ж, у меня сейчас неподходящий период.
Он поцеловал ее и поднялся, собирая их одежду.
— Нет такого периода, который на сто процентов безопасен. Извини. — Он продолжил с задумчивым выражением лица: — Хотя я не стал бы так говорить, если бы ты забеременела. Не стал бы извиняться. Короче… — Он вздохнул. — У меня не очень хорошо получается выражать свои мысли.
Молли подошла и посмотрела ему в глаза.
— У тебя все получается хорошо. — Она провела пальцем по его губам. — Я люблю тебя, ты любишь меня. Чем может стать наш ребенок, как не благословением небес?
— Но я не хотел наваливать это на тебя так быстро. Не хотел спугнуть тебя. — Он глубоко вздохнул и взял ее за руки. — Выходи за меня, Молли.
Сердце подпрыгнуло внутри, замирая. Она лишилась дара речи.
