напротив. А поскольку у Тольки окно открыто было, то никто, естественно, ничего и не слышал. А на чердаке тоже никаких следов не нашли. Как тебе?
— Семеныч, так не бывает! — растерялась я.— Это фантастика какая-то! А с остальными что было?
— Что было? Что было? — чуть не взорвался он.— Ритка же спилась начисто, и ее с территории дома, что там, в «Дворянском гнезде», построили, никуда не выпускали с тех пор, как она повадилась по соседям шастать, чтобы бутылкой разжиться.
Я поняла: так называли большой поселок коттеджей, расположенный на Волге под Баратовом,но охрана там, по слухам, такая, что и муха без пропуска не пролетит.
— Позору было! — Пончик покачал головой.— Да и в сад-то выпускать начали только после того, как забор двухметровый поставили, чтобы стыдобу эту никто не видел. Ладно! - он махнул рукой.— Не об этом сейчас. Так вот. В саду ее и нашли. В дальнем закуточке. Шнуром шелковым удавленную. И снова никаких следов. А в пятницу Лариску с детьми грохнули. Девчонок-то пожалели, просто скрутили им головы, как цыплятам, а вот над Лариской просто какой-то псих потрудился,— он невольно передернулся.— Ее.,.
— Нет, Семеныч, хватит. С меня достаточно! — остановила я его.
За время службы в милиции мне немало пришлось трупов насмотреться, попадались и довольно живописные, особенно после бытовых разборок по пьянке, но от таких жутких подробностей у меня невольно мороз по коже пошел и выпитый сок начал потихоньку нашептывать мне, что ему внутри совсем не нравится и он не прочь бы выйти обратно. Я сглотнула слюну, и Солдатов, поняв меня без слов, плеснул в бокал коньяк и протянул мне:
— На! За рулем не за рулем, а от таких новостей, один черт, не опьянеешь.
От выпитого коньяка я почувствовала себя немного бодрее и рискнула спросить:
— А как богдановская голова на столе оказалась? Я по телевизору видела, как ваши же рабочие об этом рассказывали.
— А потому, что отрезали ее,—буднично заметил он, но тут же взъярился.— Ты можешь себе представить, чтобы в разгар рабочего дня директору отрезали голову в его собственном кабинете, а никто ничего не заметил: ни как зашел убийца, ни как вышел. То есть путь, которым он прошел, понятен — через окно. Но следов-то опять никаких, и совершенно непонятно, чем с одного удара можно снести башку. Не топор же он с собой притащил? —Солдатов удрученно развел руками,— Ну, Елена, как тебе загадочки?
Услышав все эти подробности, я от неожиданности, сама того не заметив, обратилась к Чарову на ты:
— Кажется, я вчера погорячилась, сказав, что завидую тебе. Такого я не ожидала. Это просто фильм ужасов какой-то. Мое мнение: пока не станут известны мотивы, это дело дохлое. Но если поковыряться в истории этой милой семейки, то их наберется на любой вкус, цвет и фасон столько, что выбирай — не хочу. Так что на несколько лет вперед работой вы обеспечены,-и я поднялась со стула.
— Спасибо, благодетельница, утешила,—чуть не хором сказали они, но, несмотря на шутливый тон, лица у них были безрадостные.
По дороге домой я сама с собой договорилась, что не задам Егорову ни одного вопроса об этих убийствах. Мое вечное любопытство, услышав кровавые подробности этого дела, испугалось, отползло в самую глубокую и дальнюю норку, свернулось калачиком и, не знаю, надолго ли, но затихло.
Дома меня ждали умопомрачительные запахи готового обеда, завешанный моими выстиранными вещами балкон, раскисшая от рыданий Варвара Тихоновна и залитый ее слезами ничего не понимающий Васька.
На мой растерянный вопрос: «Что случилось?» — она, шумно шмыгая носом, ответила:
— Да как же он, подлец, мог такую женщину бросить?
Все ясно, тут же успокоилась я, очередной сериал — я же сама ей показала перед уходом, как с моим «Панасоником» обращаться.
— Варвара Тихоновна, а что, ваш телевизор не работает?
— Да уж года два как сломался. Звук есть, а изображения нет.
Так, поняла я, надо спасаться, а то жизни не будет.
— Все! — решительно заявила я.— Сейчас пообедаю и займусь вашим телевизором. И еще, ужин,, пожалуйста, на двоих приготовьте — у меня вечером гость будет.
Я ела и чувствовала себя, как в далеком детстве, когда приходила в гости к бабушке Зое, маминой маме. И пусть салат был самый простой, без украшений и финтифлюшек, борщ обычный домашний, пахнущие чесноком котлеты размером с ладонь, а жареная картошка нарезана отнюдь не соломкой, но все это было приготовлено с душой и любовью, с искренним желанием вкусно накормить дорогого человека. И только безумец предпочел бы этому самые изысканные ресторанные выкрутасы.
Поблаженствовав немного с кофе и сигаретой в кресле, я отправилась в комиссионный магазин электроники и купила довольно приличный «Orson» и комнатную антенну с усилителем. Установив и наладив все это в квартире Варвары Тихоновны, я совершенно серьезно ей сказала:
— Содержание сериалов будете с Васькой обсуждать, потому что я их терпеть не могу. Кстати, я завтра рано утром поеду в деревню родителей навестить, так что вы его прямо сейчас забирайте, чтобы мне вас не будить.
Вечером появился Мыкола. Похудевший, осунувшийся, с покрасневшими от постоянного сидения перед компьютером глазами, выглядел он ужасно.
— Ты привидений боишься? — спросил он вместо приветствия.
— Нет, а что?
— А я вот боялся! Когда живой был,— с горестным вздохом заявил он.
— Коля, мне сегодня Пончик кое-что рассказал об этой истории, поэтому хочу тебя сразу успокоить: никаких вопросов я тебе задавать не буду.
— Слава богу! А то я, честно говоря, опасался, что ты можешь из-за своего любопытства неуемного еще и сюда вдряпаться. Погубит оно тебя когда-нибудь, Ленка, как ту кошку, и мяукнуть не успеешь!
Как ни вымотан был Мыкола, но запах разогреваемых в духовке пирожков и жареного мяса начал потихоньку доходить до его сознания, и он с подозрением уставился на меня.
— Не понял?! С каких это пор в твоем Доме человеческой едой пахнет? Ты там на Кипре, часом, не перегрелась?
— А тем, которые такие ехидные, я могла бы по старой памяти отварить пельменей, только они у меня в доме больше не водятся.
— Да?! — потрясенно воскликнул Колька и, чуть не сметя меня с дороги, пролетел в кухню.
— Подожди! — пыталась я оторвать его от духовки.— Дай пирожкам как следует прогреться. Дойдет и до них очередь.
— Ты ничего не понимаешь! — ответил он мне с набитым ртом.— Холодные даже вкуснее! — и потянулся за следующим, но я хлопнула его по руке.
Я с интересом наблюдала обратно пропорциональную зависимость — кажется, так это называется в математике,— как по мере уменьшения еды на тарелке, а потом и пирожков Колькино лицо приобретало все более человеческое и осмысленное выражение. Наконец он обессиленно отвалился от стола и расслабленно сказал:
— Теперь я знаю, что такое счастье! Но кто сотворил все эти чудеса? Какой волшебник?
— Проглот! Тебя легче убить, чем прокормить! — радуясь, что он немного ожил, сказала я.— Не волшебник, а волшебница. У меня теперь Варвара Тихоновна работает, да и Васька теперь большей Частью у нее обретается. И как я раньше не додумалась домработницу взять? Ну что, коньяк или «Мускат»?
— И пиво тоже,— сытым, довольным голосом сказал Мыкола и закурил.
— Ладно. Перебирайся в комнату, сам знаешь, где что стоит, а я пока кофе сделаю.
Когда мы устроились в креслах, я начала рассказывать, как я отдыхала, что собираюсь завтра поехать к родителям, а в субботу — в гости к Матвею, старательно избегая любых упоминаний о том деле, которым он был занят.
— Кстати, дорогой, ты насчет работы что-нибудь узнал? Или, замотанный, забыл, по своему обыкновению?
— Обижаешь? — его умиротворенная физиономия тут же приобрела оскорбленный вид.— Уже
