бедняга!
Два дня с утра до ночи искали его на дне пруда. Шестами искали, баграми, сетками, и всё без толку, в то время как ушанка была уже на мельнице в селе София.
Видя его таким затюканным и жалким, жители села, народ сердобольный, пропустили его без очереди, а один даже сказал:
— Давайте, люди добрые, поможем ему. Смотрите: у него даже стоящей шапки нет.
И стали один за другим тащить наверх его мешки, а что в мешках это их не интересовало.
Человек в ушанке набил свои мешки белой как снег мукой, и тут же его не стало, словно испарился…
После смотрят люди — что за напасть: идёт какая-то серая мука. Давай пробовать её — трещит на зубах. Нюхают — землёй отдаёт!
Тут же берут за грудки мельника:
— Это мука называется, а?
— Ох, ох, ох, — хватается за голову мельник, — кто-то сыграл злую шутку! Поди знай, что у человека в мешке?! И что в голове!
Ну и шумиха поднялась на мельнице! Слова, как зерно, сыпались.
— Кто это сделал? Посмотреть бы ему в глаза! — грозили друг другу кулаком сельчане.
Полная мельница людей, и все до одного сердитые. Только когда языки устали, вспомнили про человека в ушанке, кинулись искать, а его и след простыл…
Ну что за напасть?!
Встретились потом как-то двое, один из Софии, другой из Куболты, разговорились, и пошла молва дальше: берегитесь, люди добрые: тот, что в ушанке, не утонул!
Один готов был поклясться, что видел его, когда он спускался по дороге в Шишки. Другой клялся, что видел серую шапку выходящим из села.
Правда, там у многих серые шапки.
С тех пор жители села Шишки, заходя друг к другу по делам или в гости, сразу косят глаза на вешалку. А Титирикэ, тот разыскивал ушанку даже с помощью бинокля. Ушей находилось сколько угодно, а вот облупленного чугунка не видно было.
Осенью человек в серой шапке повёз продавать виноград в Бельцы. К тому времени и до горожан дошёл слух о человеке с двумя шапками. И каждому хотелось поймать его первым.
Люди осторожно заглядывали под прилавки и во всякие закоулки, куда только можно было заглянуть, — не было нигде ушанки.
«Смотри-ка, как же это он продаёт без неё? А может, это не он, а кто другой?» — сомневались бельчане. Но виноград покупали. Виноград был что надо.
Покупают они виноград сегодня, покупают завтра, глядят на весы. Весы точно показывают, как в аптеке. А дома нескольких гроздей не хватает, хоть умри. Гири на своих местах, весы проверили — тоже в порядке, ни к чему не придерёшься. А веса полного нет как нет… Ну… и опять начали искать проклятую ушанку.
— Да при чём здесь шапка, люди добрые? — защищался крестьянин. Вот и милиция покупает у меня виноград! — говорил он в полное своё оправдание.
Но и бельчане не простаки. Ищут они ушанку, ищут… и видят: стоит под прилавком… улей. Тут только и заметили люди целый рой пчёл на весах. Разгуливают они по винограду, словно в своём улье, целыми стайками, жужжа, с одной кисти на другую перелетают.
Покупатель берёт с весов виноград, пчёл отгоняет, а они садятся на другие грозди, и человек взвешивает точно, ну как в аптеке…
— Виноград первого сорта! — нахваливает хозяин свой товар. — Пчела на плохой виноград ни за что не сядет, хоть на верёвке её тащи. — И опять взвешивает тех же пчёл — кладёт их вместе с виноградом на весы.
Тут бельчане, грозно гудя, окружили улей, но и пчёлы, раздражённо жужжа, облепили бельчан, и началась настоящая война. Один отмахивался шляпой, другой портфелем, третий газетой, а кто и просто руками.
Разозлились тогда пчёлы: «Ах, так!..» — и давай жалить всех подряд, правых и виноватых. Поднялся страшный переполох на рынке:
«Ох! Ох!» — кричали горожане, совсем как сельские жители.
«Дым! Дым нужен!» — закричал один, более опытный в таких делах человек, сразу видно, что пчеловод.
Тут каждый зажигает, кто что может. Повалил дым из разных мест.
— Эй! Рынок горит! — Пожарные прыгают в машины.
Ну, с помощью дыма и воды пробили себе дорогу к улью. Когда один из пожарников заглянул внутрь, то увидел… ушанку и вытащил её на свет божий. А на дне, под ней, что бы вы думали было? Ну конечно, медовые соты!
— Вот она!.. Вот она!.. — закричали бельчане, с треском отрывая от шапки уши. И тут вокруг этого проклятого головного убора началось целое собрание, правда, что без президиума.
— Ах ты, нечистая сила! — орали горожане и сельчане. И кто старался плюнуть на неё, кто об землю ударить, а кто под ноги себе бросить и в землю втоптать.
— Под суд всех отдам! — разозлился крестьянин. — Убыток хотите мне причинить? Души у вас нету! Связались с какими-то пчёлами, а на ни в чём не повинной шапке хотите злость свою сорвать?!
Но бельчане после этого забрали у него и улей, и виноград и вытолкали его, улюлюкая, в три шеи с базара.
Присел тогда этот крестьянин на кротовый холмик и сказал:
— Ничего, зимой смешаюсь опять с теми, у кого серые шапки, попробуй тогда узнай меня!..
Но до зимы человек этот успел сшить себе другой чугунчик из кожи, к которому пришил два уха, ещё длиннее старых. Когда стало примораживать, он спрятал чугунчик за пазуху… и снова, как говорится, навострил лыжи. Правда, в Бельцы больше не показывался, чего не было, того не было, ему хватало где развернуться и без Бельц.
И, может, и сегодня его бы не опознали односельчане, если бы не один случай.
В доме у него была подушка для гостей. Вечером жена приносила гостю эту подушку, белую как лебедь и такую мягкую, что голова проваливалась в неё вместе с ушами.
— Из гусиного пуха, — ворковала жена, — только очень прошу, будьте осторожны: как на грех, я сегодня иголку упустила в пух!..
Гость спал, подложив себе кулаки под голову, и больше, конечно, не переступал через их порог, — кому охота в свою голову иголки втыкать?
Осенью женщина постирала всё в доме (к зиме готовилась). И когда меняла наволочки, перепутала подушки.
— Ох! — вскакивает ночью с постели женщина. — Встань, муженёк, прошу тебя, и посмотри, не воткнулась ли в меня куда-нибудь та самая иголка? Колется что-то, и тут, и тут… — показывает женщина.
Человек смеётся, а сам думает о чём-то своём и говорит тоже своё что-то:
— Где найду, там пусть и торчит, всё равно мне нужна надёжная вешалка для той шапки.
Но тут, как про иголку в подушке услыхал, так и сам начал дрожать от страха. Не даёт покоя иголка ему и жене — и всё тут.
Посмотрели — не видно иголки нигде, ни здесь, ни там! Делать нечего, легли — вся ведь ночь впереди. Меняли то одну подушку, то другую, а сон к ним не приходил. Зажгли свет, сели по-турецки среди комнаты и давай в четыре глаза и четыре руки искать иголку. Расшили одну подушку, перышко за перышком вытаскивали — нет иголки, только пух позёмкой по полу. Другую подушку расшили — перьев опять полная комната, а иголки нет… В доме уже ничего не видно было, как в метель.
На улице день давно, но откуда им знать об этом? Снова и снова копаются они то в одной подушке, то в другой…
За этим делом и застал их дружок, который зашёл пригласить их на свадьбу.
