Разумеется, он знал причину, знал с самого начала. Красивая девочка с ангельским ликом, на которой он женился в Монако, была отчаянно влюблена в Клейтона Найта.
Сейчас, глядя на нее, Дэниел спрашивал себя, по-прежнему ли она любит этого сына портнихи.
– Мэри Эллен! – наконец окликнул он, и она подняла голову.
– Здравствуй, Дэниел. – Мэри вложила в книгу закладку из красного шелка. – Я не знала, что ты дома. Когда ты вернулся?
Он не ответил на вопрос.
– Я должен тебе что-то сказать.
– Да, я слушаю. – Она жестом пригласила его присесть рядом.
Усевшись рядом с женой, Дэниел без обиняков сообщил ей о том, что влюбился в симпатичную семнадцатилетнюю девушку из Алабамы, с которой познакомился в феврале прошлого года.
– Мне нужен немедленный развод, Мэри, – жестко сказал он, – потому что я собираюсь жениться на девушке, которая в отличие от тебя любит меня всем сердцем.
Мэри Эллен согласилась не споря.
– Я искренне желаю тебе счастья, Дэниел, – просто сказала она. – Надеюсь, она сможет подарить тебе сына – я-то этого сделать не смогла...
Дэниел покраснел, и Мэри Эллен поняла, что семнадцатилетняя соперница уже ждет от Дэниела ребенка.
– В таком случае мои поздравления. – Она улыбнулась, словно прощаясь, прикоснулась к его щеке, после чего поднялась и пошла прочь.
– Подожди, Мэри Эллен, – окликнул ее Дэниел, и она обернулась. – Я должен кое-что тебе рассказать. Полагаю, теперь ты имеешь право знать... – Он вдруг замолчал.
– Да, я слушаю. Что ты хотел мне рассказать?
Дэниел молчал. Много лет назад он дал клятву, и эта клятва связывала его. Он пообещал Джону Томасу Преблу, что ни при каких обстоятельствах не откроет ни Мэри Эллен, ни кому-либо другому правду о заговоре, который был устроен специально для того, чтобы разорвать отношения между Мэри Эллен и Клеем Найтом. Дэниел даже сейчас побаивался Джона Томаса Пребла и поэтому лишь покачал головой. Все равно теперь правда уже не имела значения: что сделано, того не вернешь.
– Так, ничего. – Он покачал головой: – Ничего.
Мэри Эллен и Дэниел развелись без промедления. В тот же день, когда был провозглашен развод, Дэниел женился на своей беременной алабамской возлюбленной. Свадебное путешествие им пришлось отменить: менее чем через час после гражданской церемонии они поспешили в окружную больницу, поскольку у невесты начались роды, а в полночь она родила первенца – крепкого и здорового мальчугана весом в девять фунтов.
Как только Дэниел попросил о разводе, Мэри Эллен переехала в дом к родителям и после окончания бракоразводного процесса вернула себе девичью фамилию.
Она снова стала Пребл, и высокое общественное положение отца послужило ей защитой от остракизма, которому нередко подвергались в обществе разведенные женщины. Единственную дочь Джона Томаса Пребла охотно приняли во всех уважаемых домах Мемфиса, и посему родители Мэри Эллен ожидали, что, снова став Пребл, Мэри активно начнет посещать светские рауты и приемы.
Но Мэри Эллен даже не думала осчастливить своим присутствием балы и приемы, столь любимые ее родителями; и она так же упорно отказывала самым респектабельным холостякам и вдовцам города, приглашавшим ее отужинать. Мэри не сомневалась, что их особое внимание к ней происходит от представления о легкой доступности разведенной женщины...
Родители Мэри, также как и потенциальные ухажеры, были разочарованы тем, что она отклоняет все приглашения. В свои двадцать шесть Мэри Эллен была даже красивее, чем в семнадцать; элегантность и плавность пришли на смену подростковой порывистости. Она искушала и не давала надежды.
Так прошел год, затем еще один. Мэри Эллен продолжала вести отшельническую жизнь, редко выходя за пределы Лонгвуда. Родители ее были не на шутку встревожены. Негоже молодой женщине, да еще такой красивой, никуда не выезжать и ни с кем не встречаться.
Джон Томас и Джулия Пребл планировали путешествие за границу. Они настаивали на том, чтобы дочь уехала с ними в Англию на лето, но Мэри решительно отказалась к ним присоединиться и осталась в Лонгвуде.
Только теперь Джон и Джулия решились вслух заговорить о том, что, возможно, совершили ужасную ошибку, разлучив Мэри Эллен и Клея Найта. Однако они так и не были уверены в том, что им следует признаться в устроенном когда-то заговоре.
– Может, все же рассказать Мэри Эллен правду? – нерешительно произнесла Джулия, когда супруги прогуливались по просторной палубе океанского лайнера «Амбассадор» на пути из Америки в Британию.
– Это не исключено, – задумчиво протянул Джон Томас. – Полагаю, Мэри имеет право знать о том, что произошло, даже если она нас за это возненавидит. – Он внутренне сжался при мысли о том, каково ему будет вынести презрение единственного возлюбленного ребенка. – Господи, я лишь хотел для нее счастья, но...
– Я знаю, дорогой. – Джулия вздохнула. – Надеюсь, Мэри Эллен поймет, если мы ей скажем.
– Не уверен, – подводя жену к перилам, возразил ей Джон Томас. – Мы недооценили ее чувства, – покачал он седеющей головой. – И возможно, недооцениваем сейчас, полагая, что она нас простит...
Войдя в комнату, он огляделся еще раз и только теперь увидел ее.
Джулия стояла на коленях, новый наряд из тафты был надет на ней лишь наполовину, одной рукой она
