стенке. Но расслабляться нельзя. И он врал Дику, чтобы замотивировать того на смертельно опасный трюк. Американец справедливо усомнился:
— Они ждут, когда я к винтовке брошусь. Меня убьют!
Егор представил ойротов, терпеливых, как смерть, спокойно лежащих и давно нацелившихся на карабин. Да, подстрелят мгновенно. А если их отвлечь?
— Сними куртку с Венди. Сверни потуже. Сделаем так. На счет «три» — бросаешь куртку в другую сторону от карабина, сам хватаешь его и назад. Я в этот момент выстрелю, чтобы их отвлечь. Понял?
Дик кивнул. Егор набрал воздуха в легкие — так боль была меньше, встал и прижал карабин к щеке.
— …три!
Куртка ударилась о потолок у входа, развернулась, опадая. Две пули ударили в нее. Егор качнулся из-за стены наружу и выстрелил. Неприцельно, для шума. Дик прыгнул на карабин, откатился назад. Ойроты опоздали.
— Я сумел!
— Молодец, геройский парень… Теперь проверь, есть в нем патроны? Вот так, запоминай. Целиться будешь так, усвоил?
Обучение закончилось быстро. Егора стала колотить дрожь, хотелось пить. Ждать дальше он уже не мог, боялся ослабеть окончательно, поэтому заставил Дика громко кричать «Анатолий, давай поговорим!». В ответ прилетела пуля, отколовшая кусок камня. Переговоров не будет, ясно!
— Почему ты не хочешь возвращаться со мной?
— Я не смогу ползти. Мне больно дышать, — объяснил Егор, помня свои страдания с того раза, когда сломал все ребра. Институтский грузовик притер его к стене здания. Спать три недели сидя на табурете, в специальной сбруе, пропущенной подмышками — и врагу не пожелаешь. Дошло до Дика или нет, Егор не узнал. У входа в пещеру появилась тень, в которую американец немедленно выстрелил.
— Идиот! — Хрипло воскликнул начальник экспедиции. — Зачем? Они же проверить хотели! А вдруг мы ушли? Это обманка, а ты? Надо стрелять, когда не промажешь, вблизи. Хотя, — Егору пришла в голову здравая мысль, — теперь они знают, что мы не ушли. И пойдут штурмовать скит.
Сам Егор отошел вниз, за труп Венди, сел поудобнее, плечом к стене. В такой позе боль была меньше, или просто притерпелся? Но мучила не только и даже не столько физическая боль. Он не мог поверить, что только что, того не желая, убил трех человек. Оказывается, жизнь держится в теле очень непрочно. Удар в грудь и в висок — труп. Нелепый выстрел от бедра, еще труп. Выстрел с закрытыми глазами — опять труп! Разные мысли бродили в его голове, то недоуменные: — «Как это могло случиться?», то агрессивные и обиженные: — «Сам виноват, придурок сентиментальный, перестрелял бы америкосов сразу, остался бы целым и невредимым!», то идиотски оптимистичные: — «Выкрутимся, тогда и золотишко все-таки украду, поживу в свое удовольствие!», то нормальные: — «Как там молодежь, успеет ли Дик, сообразит ли Арнольд остаться внутри молельного помещения до темноты», а то совсем уже бредовые, о формах использования предстоящего богатства…
28
Вымазанный в крови и пыли Дик выполз в алтарный придел.
— Что с тобой?
— Почему ты один?
— Ой, мамочка, кровь!
Три восклицания слились в одно. Запыхавшийся американец отвел руку Лены, схватил фляжку Валентина, жадно осушил, по-киношному заливая грудь. Сел на лавку, перевел дух, зачастил:
— Егор один остался в пещере. Там ойроты стреляли в нас. Сэнди и Венди убиты. Егор один, ранен, надо его забирать, он не дойдет, ребра сломаны. А у выхода Анатоль стреляет. Он и вас может убить. Не выходите, Егор сказал тут ждать его…
Арнольд сообразил раньше всех:
— Вы попали в их капище? Штрек вывел вас туда?
— Нет, не в капище. Там пещера с «Золотой женщиной», понимаете? Из золота, вот девушки и сошли с ума. Сэнди саблей ранила Егора, а на крик Венди прибежал ойрот. Егор его застрелил, чтобы меня спасти…
Дик не замечал, что говорит бессвязно. Шок от случившегося, гордость за себя, схватившего винтовку под обстрелом, всколыхнули душу маменькиного сынка. Он спешил поведать историю безумия и смертоубийства, непроизвольно очищая и возвышая себя с Егором, оставшихся в живых…
Арнольд осторожно выпростал карабин из судорожной хватки американца, проверил патроны, подошел в дверному проему, осмотрелся, не высовываясь. Залез на полати второго этажа, осмотрел окрестности оттуда. Движения не заметил, спустился к группе. Лена все же добилась своего, уже протирала лоб Дика гигиенической салфеткой, удаляя засохшие потеки крови с длинной царапины.
— Чем это тебя так?
— Венди промахнулась. Она целилась в затылок саблей, а я начал поворачиваться, увидел. Нырнул под локоть золотой статуи, оттуда прошел в ноги, на уровне колен, как в футболе. Сбил и связал…
Он рассказывал и рассказывал, ловя похвалу за геройскую добычу оружия, пока не выплеснул из себя всё эмоции. Наконец встал, обращаясь к мужчинам:
— Парни, надо выручать. Пошли…
Арнольд перебил:
— Пойдете с Валентином. Сбейте сейчас волокушу, две доски от щита. Шефа на ней притащите. Я остаюсь здесь. Буду смотреть, чтобы не подкрались. В гробу я такие подвиги видел, с чурками воевать. Эти буряты белку в глаз бьют, а уж нас перещелкают в два счета…
— Они не буряты, — возразила Лена.
— Какая, на хрен, разница! Все, парни, пошли, пошли, мухой! Жаль, что токмены через камень не берут, но попробуйте связаться с нами, ладно?
Когда шум стих в узком лазе, Лена спросила:
— Ты чего раскомандовался?
— Я вэдэвэшник, ты же знаешь, старшина запаса. Единственный, кто умеет воевать, — с ноткой хвастовства пояснил Арнольд. — Десантник, это навсегда, понятно? Я солдат, отвечаю сейчас за всех. И вообще, хватит меня доставать. Может, помиримся? Ты же знаешь, я тебя люблю. Ну, сглупил, так другая на твоем месте давно простила бы, а?
Девушка молча смотрела ему в глаза. Здоровенный парень стушевался, опустил голову:
— Пойду посмотрю, как снаружи. Ты сиди здесь, не высовывайся и к окнам не подходи. Вдруг у них оптика есть… Подстрелят, и вся недолга!
Лена скривилась в нервной улыбке. Было заметно, что она испугана, но проявлений истерики Арнольд пока не замечал. Это его радовало, всё проблем меньше. Перед девушкой-то можно хвастаться, но себе врать — последнее дело. Командирского опыта у него не было, охрана блок-поста в составе взвода ничему особо и не научила. Ну, умел стрелять, мог передвигаться тихонько, да рукопашные навыки еще не забыл.
«Ладно, чем богаты… У остальных и такого опыта нет», — утешил он себя, забираясь на верхний ярус, почти под купол, где на четыре стороны выходили узенькие прорубы. Встав на перекрестие балок, начал осматриваться. С горы в скит без веревки не спуститься, в бойницы не пролезть, узко. С юга чащоба, бесшумно не подойти. Переместился, осматривая восток, где лежал их лагерь. Горестно охнул и выругался. На тревожный вопрос Лена ответил:
— Косоглазый из штабной палатки выбежал… Нет, отсюда его не взять, гадство, — и гневно зарычал, пытаясь пристроиться для выстрела.
Пространство куполка не вмещало карабин. Десантник закинул его за спину, сполз с балок, раскачался, спрыгнул на нижний ряд. Едва сохранив равновесие, пробежал до стены, спрыгнул на верхние
