Художник понимающе подмигнул, принимая дисконтную карточку и пригоршню купюр. А Матвеич успел накинуть на него морок с собственной личиной. На себя набросил слабую невидимость, ринулся ловить такси, время поджимало. Успел, забежал в квартиру Аристарха, погладил Щипа и встал у окна, погасив свет. «Комок» сигналил — Федор и Надежда приближались. Свежий снежок притрусил чисто выметенный асфальт, на котором желтые круги уличного освещения смотрелись размыто и романтично.
128
Отблеск далекого света фар скользнул по стене углового здания. Матвеич прикрыл глаза, разматывая с «комка» часть энергии, и ловя в сеть приближающиеся мелкие сознания четверых — охранников и водителя. Путь к воротам резиденции маршала проходил через переулок, где жил художник Аристарх. Поворот быстро не пройдешь — он почти под прямым углом, скорость скидывать приходится поневоле. На этом и строился план Матвеича.
— «Затормози резко, чтобы понесло вперед!»
Водитель послушно ударил по педали, но умная японская электроника разблокировала колеса, предотвратив срыв в неконтролируемое скольжение. «Ниссан-Патроль» несильно ткнулся бампером в стену — этого было достаточно. Встревоженные охранники выскочили наружу, настороженно поводя стволами.
— «Стоять! Опустить стволы! Залезть в машину!»
Автоматы дружно легли в свежий снежок. Водитель уже опустил голову на руль, выключился. Остальные аккуратно уселись, по одному. Без ерзанья, послушной куклой рухнул на переднее сиденье старший, затем двое подчиненных. Матвеич испытывал восторг от своего могущества — почти вся энергия соперников (да какие они, к чертям собачьим, соперники? шалупонь!) влилась в него. Испытанная на Полинке методика отзеркаливания агрессии перелицевала тревожность охранников в розовую паутину. Матвеич отчетливо видел, как она накрыла выступающие холмики боевого настроя и высосала их, понизив энергетическую активность почти до нуля. Почти! На этот раз он сумел остановиться вовремя.
Ключи от арестантского отсека лежали на ладони старшего. Такие простые приказы и чтение мыслей-воспоминаний давались Александру без напряжения, почти автоматически. Распахнув заднюю дверь, он растерялся. Федор и Надежда спали, без сознания. Мешки держали их в сидячем положении за счет петель крепления, пристегнутых к стенке на уровне плеч и пояса. Плотная ткань мешков, зашнурованных спереди, придавала пленникам вид не то мумий, не то покойников. Тащить сразу двоих на себе до Аристархового жилища — непосильный труд, да и времени почти нет. Нарушение графика движения «автозака» скоро вызовет тревогу, если еще не вызвало.
Решив рискнуть, Матвеич грубо толкнулся в мозг Федора. Сопротивление возникло сразу, словно хозяин спросил: «Куда прешься?»
— «Федор Петрович, просыпайся, надо бежать!»
— «А, пакостник! Изыди», — лениво отозвался Федор, снова уходя в сон.
Надежда не отозвалась совсем. Тела пленников остались бесхозны — сознания не возвращались, даже не отреагировав на расстегивание мешков. Петли шнуровки расползлись, Федор повалился вперед — Матвеич едва успел подхватить. Злость на собственную бестолковость опалила лицо стыдом. Спаситель хренов! Такой важный нюанс — и не продумал!
Лихорадочно перебирая варианты действий, Матвеич вытащил Федора из арестантского отсека. Держать худощавое, но совершенно безвольное тело, оказалось нелегко. Приказ, даже не приказ, а истерический волевой посыл: — «Да стой же!», вдруг наполнил тело спящего колдуна упругостью.
Мгновенно и уже сознательно схватив струнку управления, Матвеич погнал Федора Петровича впереди себя, а Надежду понес на руках — побоялся двоих сразу контролировать. Шагов через десять он разуверился в рациональности способа переноски. Через двадцать — люто возненавидел киноартистов, с легкостью транспортирующих гораздо более увесистых дам на огромные расстояния. Решение пришло само — умостив Надежду через плечо на манер мешка, он кособоко, но уверенно догнал Федора.
Толкнув дверь ногой, Александр вошел сам и запустил бравого ходока. Надежду бережно пристроил на диване, прикрыл пледом, Федору велел лечь на пол. Сам помчался к машине. На бегу прочесал импульсом окрестности — никого не было. Не хватились? Тогда можно еще успеть, отогнать машину.
Подцепил автоматы, забросил назад, захлопнул отсек, перевалил водителя на второе сиденье. Дверь с пассажирской стороны неожиданно открылась, сильно напугав.
— Помогу, — выдал Федор Петрович немногословное объяснение, переваливая старшего охранника в кучу-малу, возникшую на заднем сиденье.
Сдав назад, Матвеич развернулся, и покатил прочь, стараясь приноровиться к резвому джипу. Минуты за две отъехали достаточно далеко. В безлюдном переулке джип воткнулся между двумя длинномерами. Стоянка была временная, у строительного забора. Фуры полностью отгораживали джип от жилых домов.
Бойцы маршала лежали неподвижно, но дышали, это Матвеич проверил еще раз у каждого. Неповинные ребятишки, чего их-то смерти предавать? Просто добавил внутренний сигнал — «Спать!», прикрыл дверку, собрался уходить.
— Погодь, — вмешался Федор, достал у водителя из-под сиденья тряпку, обтер ручки дверей, руль, свободные места на передних сиденьях, залез в «трюм», обтер там, что смог, выволок смирительные мешки, увернул в них оружие, скомкал тряпку, вернул на место.
От пинка дверь захлопнулась. Колдуны быстро удалились, а небрежный жест Федора породил воронку небольшого снежного смерча. Тот обшарил закоулки, поднял рыхлые снежинки, вернулся к машине и еще минут десять трудолюбиво кружился. Все следы скрылись под ровненькой пеленой свежей пороши.
129
За неделю Лена набрала огромное количество материала, но Саше не проговорилась. Одних распечаток собралось — три полных классера. Сложности начались с классификации. Пришлось перечитать по диагонали всё, делая пометки по ходу. В голове образовалась не обычная каша, а забавный салат из совершенно разнородного материала. Кроме серьезных исследований и откровенной чепухи выделялись несколько странных направлений — историческое и духовно-теоретическое.
Как истинный ученый, Лена приступила к изучению теоретического направления и заинтересовалась не на шутку. Колдовство оказалось вполне реальным делом, доступным любому человеку. Если в школах преподавать уроки колдовства вместо труда или еще какой ерунды, то шарлатанам будет нечем жить. Одно дело — обмануть незнающего человека, и совсем другое — сведущего.
Вникая в замусоренные пустопорожними суевериями, откровенным ханжеством и безграмотными пояснениями, многостраничные труды, Кичигина понимала, с чем столкнулись члены погибшей экспедиции. Колдовские эффекты, продемонстрированные ойротами, были необычайно сильными. Так какой же силой обладал Саша Горлов, если сумел всё это разглядеть и противостоять?
Уважение к спасителю давно переросло в искреннее восхищение многогранным талантом человека, такого невзрачного внешне. Саша даже сам не понимает, как много умеет! Да он умеет всё! В нем столько силы, что невозможного для него — просто не существует!
Именно в его внутреннюю силу она и влюбилась, хотя и не понимала этого до последнего момента. Теперь ей хотелось, чтобы Саша как можно скорее приехал, чтобы она ему рассказала о его силе, чтобы….
Да, господи, пусть только приедет, она найдет, что и как сказать!
