отлетел от него, схватился было за торчащий сук, но промахнулся, врезавшись в него лицом, запутался в лианах и паутине; моя нога зацепилась, вывернулась, что-то дернуло ее, а затем я снова полетел вниз и с невероятной силой врезался в бесконечность…
Надо мной ярко поблескивало и переливалось розовое сияние 'Иеронима Босха', по-прежнему плывущего в небе. На самом деле он неумолимо падал, обрушивался на меня сверху, только я летел вниз еще быстрее.
Только я больше не падал…
Я уже был на земле, лежал на спине, глядя на трепещущие шелковые клочья 'Иеронима Босха' и удивляясь, почему все еще стоит шум. Сколько же это будет продолжаться? Грохот, треск, падение, крики! Но теперь я начинал различать и другие звуки, новые: пурпурные и красные, они становились все громче, и еще голоса, кричащие, ругающиеся, визжащие, зовущие на помощь. Если кто-нибудь и отдавал команды, то я их пока не слышал. Раздавался рев, слышались взрывы.
Бежали люди. Над головой грохотали вертушки. Земля вздрогнула с глухим рокотом - это сбросили скользящую бомбу, расчищавшую в джунглях посадочную площадку для вертолетов. С неба все сыпались и сыпались мне на лицо осколки сверкающего зеленого купола джунглей. Они трепетали в воздухе, как вымпелы.
Я не мог пошевелиться. Ничего не чувствовал. Я просто смотрел в прекрасное розовое небо и удивлялся: почему, мать его, оно так блестит?
Вынос значительных масс почвы из-под земли составляет большую проблему для гнезда, и за это отвечает странное симбиотическое/хищническое партнерство с тысяченожками, которые обязательно присутствуют в любом хторранском поселении. Тысяченожки кормятся всеми выделениями медузосвиней, какие только находят в тоннелях, зачастую пожирая самих медузосвиней, отделившихся от основного комка. А иногда и сами гастроподы разыскивают в гнезде выделения медузосвиней и начинают их пожирать и часто, добравшись по следу до колонии, целиком съедают и ее.
Так как основная масса медузосвиньи всегда состоит из почвы в ее кишечном тракте, земля попадает в тысяченожку или гастроподу, поедающих медузосвиней. Таким путем большая часть почвы, проглоченной медузосвиньями, и попадает на поверхность мандолы.
Перед дефекацией гастроподы обычно выходят наружу. Свой фецес, имеющий консистенцию смолы, они часто используют при строительстве куполов и загонов.
37. Чтобы позвонить Маккарти, наберите 'М'
Телефон вроде чесотки: и то и другое постоянно отвлекают внимание.
Запищал телефон.
Я машинально ощупал себя. Удивительно, но он по-прежнему висел на поясе. Отстегнув, я с любопытством поднес его к уху и включил.
- Алло?
- Джим! - Это была Лиз. - С тобой все в порядке?
- О'кей, - ответил я и удивился собственному вранью. Я не мог пошевелиться. Даже языком ворочал еле-еле.
- Ты уверен? У тебя какой-то странный голос.
- О, я лежу тут. Думаю.
- Где тут? Где ты находишься?
- М-м, я… - Я повернул голову. - Под деревом. А ты где? Я иду к тебе.
- Оставайся на месте. Не двигайся.
- Ладно, - прошептал я. - Нет проблем. - Мой голос начал пропадать. - Только немного отдохну.
- Хорошо. Лежи где лежишь. Не отключайся. Продолжай говорить. Сможешь?
- Угу. Где ты?
- Все еще на корабле. Салон перекорежился и развалился. Я в коридоре.
Наверное, я смогу… да, смогу выбраться на крышу. Придется двигаться ползком, но я сумею. - Ее голос был очень сдержанным. - Ты поранился?
- Не… думаю.
- Можешь двигаться?
- Я же ответил на твой вызов, разве нет?
- Джим!
- А?
- Слушай меня. Потерпи еще минуту, чтобы я могла определить направление. Никуда не уходи, ладно?
- Ладно.
- Обещаешь?
- Обещаю. Ты можешь побыстрее?
- Что случилось?
- Ничего. Просто… кажется, я все-таки немного поранился.
- Где?
- Везде. Больно дышать. Глотать больно. Можешь принести немного воды?
- Держись. Я люблю тебя.
Послышался щелчок, и голос Лиз исчез, казалось, навсегда, а я остался лежать на испещренной светлыми пятнышками подстилке джунглей и слушать, как что-то с хрустом продирается сквозь кроны деревьев и мягко ударяется о влажную землю. Откуда-то из глубины изумрудного сумрака доносились крики о помощи.
Эй, кто-нибудь! Есть здесь кто-нибудь?
Я здесь есть, - отозвался я, но у меня не хватило воздуха, чтобы сказать это громко. - Здесь.
…Незваное пестрое насекомое зажужжало перед моим лицом - яркий шепот, от которого нельзя отмахнуться. И далекий хор, мягкая стена голосов. Слова я не разбирал, понимая только их смысл: 'Джимбо, не спи, мы идем'. А потом пришло ощущение, что меня поднимает на свои сильные и уютные руки что-то защищающее от опасностей, что-то золотисто-розовое, ангельское, мужественное, с восхитительным запахом пота и сосны; отдаленные голоса бормочут что-то невнятное об уровне сахара в крови, болевом пороге, заторможенности, что-то о коленной чашечке…
- Здесь! Здесь кто-то есть!
В мои глаза бьет свет. Фонарик. Я открываю глаза, зажмуриваюсь, снова открываю. Вокруг царит какой-то кошмар. Повсюду огни. А поверх всего по-прежнему полощется и сверкает розовый саван корабля. Огромный потолок, мерцающий золотыми огнями.
- Это Маккарти. Бог мой!
- Что вы, зовите меня просто Джим.
- Он жив?
- Кажется. Да. Мертвец не может так плохо выглядеть. Капитан Маккарти?
