сексуального опыта?
— А как считаете вы?
— Я лично не думаю, что Ральф Мартин был у нее единственным… Понимаю, сейчас не самое подходящее время говорить о ней такие вещи, но вдруг это имеет какое-то отношение к случившемуся с ней. — Раздраженный взмах руки, и она продолжала: — Отец, конечно, ни во что такое никогда не поверит. Бесполезно даже заводить с ним разговор на эту тему.
Она сделала паузу, разглядывая Уайклиффа сквозь легкую пелену табачного дыма, потом снова быстро заговорила:
— Хильда — очень странная девочка, мистер Уайклифф. Я не могу вам до конца это объяснить, но к людям она относится, как… Ну, словно к подопытным белым мышам каким-нибудь… А что будет, если попробовать то или это? Сомневаюсь, чтобы она умела ставить себя на место других. — Элис покраснела. — Должно быть, для вас это звучит ужасно, но мне показалось, что вам необходимо это знать.
— Вы считаете, она ставила на Ральфе Мартине эксперименты?
— Твердо не уверена, но такое мне представляется весьма вероятным. — Она развернулась вместе с креслом. — Ральф как раз из тех мальчиков, которые особенно уязвимы.
Дверь открылась, и вошел Джеймс Клемо. Он поочередно оглядел обоих.
— Что здесь происходит?
Его руки были опущены, но пальцы сжаты в кулаки, и стойка напоминала боксерскую.
— Мой отец, — сказала Элис Уайклиффу.
Тот в свою очередь представился Клемо.
— Я взял на себя руководство расследованием исчезновения вашей дочери. Позвольте мне…
— Мою дочь изнасиловали и убили. Не надо играть со мной словами, мистер! Что вы с ним сделаете, когда поймаете?
Уайклифф ответил нарочито спокойно, почти небрежно:
— В мои обязанности входит выяснение обстоятельств ее исчезновения. Если окажется, что против нее совершено преступление, и кто-нибудь будет арестован в этой связи, то судьбу этого человека решит суд.
Клемо сверлил старшего инспектора пристальным взглядом серых глаз.
— Но если он будет признан виновным, что его ждет? Его повесят?
Уайклифф ответил ему в той же манере:
— Вы должны бы знать, мистер Клемо, что смертная казнь в нашей стране отменена.
— Тогда не стоит и утруждаться, — сказал Клемо, подняв руки вверх.
Уайклифф испытывал сочувствие к этому страдающему человеку, но ничего не сказал.
Заговорила Элис:
— Ты ведешь себя глупо, папа.
Клемо озлобленно повернулся к ней, но, оказавшись с дочерью лицом к лицу, сразу утратил всю свою агрессивность и поник. После долгой паузы он тихо сказал:
— Да, ты совершенно права, Элис. Но и он напрасно тратит время. Хильда мертва.
Он вышел в ту же дверь, захлопнув ее за собой.
— Видите, как у нас обстоят дела, — сказала Элис почти жалобно.
— Кто такая Эстер? И как случилось, что она стала членом вашей семьи?
— Эстер? — Неожиданная смена темы застала ее врасплох, но она сумела моментально собраться с мыслями. — Эстер удочерили мои дедушка и бабушка, когда ей было шестнадцать. Не спрашивайте меня почему. Я не знаю. Мне едва исполнилось шесть лет, когда она у нас появилась, а разговоров об этом в семье не вели. Когда умерла мама, Эстер взяла на себя все хлопоты по дому. Мне тогда было пятнадцать, а Хильде четыре.
— Но кто она такая? Кто ее родители?
Она замялась:
— Об этом вы должны спросить у нее самой.
Уайклифф просто прощупывал почву, рассчитывая обнаружить что-нибудь важное с помощью наугад заданных вопросов. Поэтому он сделал новую попытку:
— Как я понял, Хильда не навещает родственников в Трегеллесе?
— Их не навещает никто из нас. Раньше Хильда часто бегала туда, но примерно с год назад Агнес слегка свихнулась. С ней Хильда ладила, а вот с Джейн поладить не смог бы никто. По правде сказать, отношения с ней дали трещину уже давно. Бабушка уговорила деда сдать Трегеллес в аренду своему брату Гордону. Все шло более или менее нормально, пока Гордон был жив, но потом ферма стала быстро приходить в упадок. Там теперь царит запустение, а арендная плата просто смехотворна. Теперь, когда бабушки не стало, папа, надеюсь, вмешается в эту ситуацию.
Такие вещи Уайклифф понимал легко. Его отец тоже был мелким фермером, и детство Чарльза прошло в тесном мирке семейных междоусобиц из-за участков земли и бесконечных тяжб владельцев и арендаторов.
С напускной небрежностью Элис спросила:
— Вы ведь думаете, что Агнес убили, верно?
— Ничего я не думаю. Мы не можем строить никаких предположений, пока не получено заключение патологоанатома. Джейн Рул утверждает, что она умерла от сердечного приступа в пятницу утром, то есть в день похорон вашей бабушки.
— Но они даже не послали за врачом и спрятали ее в морозильник! — Элис от этих слов всю передернуло, она казалась неподдельно расстроенной. — Это просто ужасно! Просто в голове не укладывается. Еще в пятницу мы были обычной семьей, а теперь — и уже скоро — люди прочитают о нас в газетах и подумают, что мы… Даже не знаю… Что мы чудовища какие-то!
Ее мелко трясло.
Совсем юная девушка вошла в холл и нерешительно замерла, увидев Уайклиффа.
— Извините, я немного опоздала…
Элис уже справилась со своими эмоциями.
— Это моя сменщица. Теперь, если хотите, мы можем пойти в дом.
— Да, мне нужно осмотреть комнату вашей сестры.
— Комнату Хильды? Вообще-то полицейские еще вчера осмотрели все ее вещи, но, конечно, вы тоже можете.
Они вместе прошли по подъездной дорожке к дому, а потом он последовал за ней в прихожую и вверх по лестнице на второй этаж. Запущенность дома бросалась в глаза многими своими приметами: вытертыми коврами, облупившейся краской, почти неразличимым узором выцветших обоев. Длинный коридор второго этажа разрезал дом на две почти равные половины. Одним своим концом он упирался в окно, другим — в дверь. Именно за ней и оказалась комната Хильды, а ее убранство приятно удивило Уайклиффа.
Из окна открывался вид на полоску леса, отделявшую дом от дороги. А сама комната была типична для школяра из обеспеченной семьи: легкая, функциональная мебель фирмы «Хабитат», полки с книгами, музыкальный центр… Картины по стенам были выполнены в абстрактной манере, и от намеками обозначенных на них немыслимых скрещений человеческих конечностей слегка веяло эротикой. Письменный стол Хильды стоял у окна.
— Вероятно, вы уже знаете, — сказала Элис, — что она готовилась к выпускным экзаменам, и, как говорят в школе, ее уже ждут в Оксфорде.
— Что она собиралась там изучать?
— Английскую литературу, французский, историю Англии и Европы. Для такой умненькой девочки набор слишком традиционный, но она сама избрала эту специализацию.
Уайклифф сначала внимательно все оглядел, а затем принялся открывать наугад дверцы, выдвигать ящики, брать книги с полки и тут же ставить на место. Когда он заглянул в платяной шкаф, Элис не удержалась от замечания:
— По крайней мере, она не помешалась на тряпках, как большинство девиц ее возраста.
Книги в основном дополняли школьные учебники, но присутствовали и дешевые издания зарубежной классики, преимущественно французской, соседствовавшие с романами Ле Kappe и других признанных
