предполагать преступление на сексуальной почве.
— Ты не упомянул о том, что она была беременна.
— Беременность? Да, припоминаю, сегодня за обедом ты толковал о вероятном отце. Но только девушка не была беременна.
Уайклифф почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
— Но ведь в тот самый день, когда она пропели, ей сообщил об этом врач.
— В таком случае, врач ошибся. Она не была беременна, и это совершенно точно.
— Но она сказала своей сестре…
— Я не могу комментировать ее россказни, Чарльз. Моя сфера — факты. Что еще тебя интересует?
Что оставалось Уайклиффу? Он забросил удочку наугад:
— Только не говори мне, что она была девственницей.
— Такого я сказать и не мог бы. У нее, безусловно, имелся некоторый сексуальный опыт.
— Что-нибудь еще?
— Это все. Я пока не занимался микроскопическим анализом, так что нас еще могут ждать какие-то открытия, но я не стал бы рассчитывать на многое.
Уайклифф положил трубку.
Звук телевизора был предусмотрительно отключен, но кадры сменяли на экране друг друга. Уайклифф невидяще созерцал этот калейдоскоп.
— Фрэнкс говорит, что она не была беременна. То есть вообще никогда.
— Ты забываешь, дорогой, — сказала Хелен, — что об этом деле мне известно только то, что я вычитала из газет и услышала по радио. Ни о какой беременности там вообще речи не было.
— Верно. Только члены семьи знали или, вернее, думали, что знают. На брифингах для прессы об этом не упоминалось, чтобы не вызвать ненужных кривотолков. Интересно, что об этом знает Хоскинг.
— Кто это?
— Тамошний врач и по совместительству судмедэксперт. Он ее не осматривал, она была на приеме у его временного заместителя, но все равно должна быть запись в медицинской карточке.
Рыжеволосый доктор отнюдь не обрадовался вечернему звонку.
— Вы побеспокоили меня дома, а все записи я, естественно, держу на работе. Что именно вы хотели узнать?
— Утром того дня, когда Хильда Клемо пропала, она побывала на приеме у врача, который вас замещал, чтобы узнать результаты обследования. Она успела рассказать сестре, что анализы подтвердили ее беременность.
— Это совершеннейшая чепуха! — взвился Хоскинг. — Я просмотрел медицинскую карту. Ни о какой беременности там вообще не идет речь.
— А не могло случиться, что ваш заместитель ввел ее в заблуждение?
— Нет, не могло, черт побери! Хит рассказал мне о ее визитах, когда передавал дела. У нее была задержка месячных, и она испугалась. Конечно, девочка она была странная…
— В каком смысле?
— Я помню ее буквально со дня ее рождения, но не знаю о ней практически ничего. В четыре года она лишилась матери, и это вряд ли положительно сказалось на ее характере. Все говорят, что она была очень умна, но я-то от нее слышал только «да» или «нет», если вообще удостаивался ответа.
После этого разговора Уайклифф вернулся в свое кресло и допил успевший остыть кофе.
— Зачем девочке понадобилось уверять свою семью, что она беременна, хотя на самом деле она беременна не была и знала об этом?
Хелен выключила телевизор и взялась за книгу.
— Чтобы эпатировать. Чтобы привлечь к себе внимание. Чтобы заполучить оружие против кого-то, наконец.
— Или просто из чистой стервозности.
— И это не исключено, хотя все могло обстоять совершенно иначе. Помню, когда я была девчонкой, то пыталась фантазировать, что случится, если я взбрыкну и выкину какой-нибудь фортель. Как на это посмотрит моя семья? Как прореагируют подруги? В молодости каждый из нас размышляет о том, какое впечатление производит на окружающих. Конечно, в большей степени это касается девочек. Одновременно познаешь жизненные законы и правила и проходишь через искушение проверить, насколько строги их рамки.
Уайклифф решил поддразнить ее:
— Когда мы познакомились, тебе было семнадцать, но я что-то не помню, чтобы ты хотела тогда выйти за рамки.
— Наверное, но это не мешало мне воображать, что бы случилось, если бы я из них вышла, — она сказала это с легкой усмешкой, и Уайклифф на мгновение снова увидел перед собой ту русоволосую девочку, в которую влюбился когда-то. На него нахлынула волна нежности к ней.
— Значит, Хильда просто бросила в воду камешек, чтобы посмотреть, далеко ли разбегутся круги?
— Вполне вероятно, что так, правда?
— Быть может, но какие бы причины ни побудили ее солгать, в тот же самый день она пропала, а еще через четыре дня ее нашли мертвой, точнее — убитой. Не потому ли с ней случилась такая беда, что она наболтала о своей беременности? Маловероятно, верно? Но, с другой стороны, странное получается совпадение, если вообразить, что ее смерть и новости о ее беременности никак между собой не связаны.
— Логично.
Хелен снова взялась за книгу, показывая, что разговор на эту тему окончен. Они практически никогда не обсуждали между собой дела, которые он вел, но не служебная тайна или отсутствие интереса с ее стороны были тому причиной. Просто оба понимали, что в жизни им необходим некий центр спокойствия, которой и была для них старинная казарма береговой охраны с девятью сотками сада при ней.
Уайклиффом овладело беспокойство и ощущение собственной бездарности. Слишком многое произошло за слишком малый промежуток времени. О Хильде Клемо он впервые услышал утром в понедельник, а теперь только кончалась среда. В его памяти калейдоскопически вертелись образы и события, которые никак не хотели поддаваться его попыткам разобраться в них или связать между собой. Два воспоминания посещали его с монотонной регулярностью: труп старой женщины, иссохшей и седой, в посмертной окаменелости, и тело юной девушки, бледное и обмякшее, но сохранившее форму и, казалось, остатки жизни.
Чтобы справиться со всем этим, ему необходимо было почитать перед сном. Биографическая литература — доза тревог из чужой жизни — служила ему лучшим успокоительным. Уайклифф собирал биографии, дневники и опубликованную переписку с той же прилежностью, с какой мнительные люди набивают домашние аптечки пилюлями. Под это были отведены две полки книжного шкафа в гостиной. Он немного постоял в нерешительности, имея выбор от «Книги на ночь» Сей Шонагон до Лиан де Пужи, от Траяна до царя Николая Второго. Корешок Марии Башкирцевой почти соблазнил его, но потом он решил оставить это на крайний случай.
В конце концов чутье истинного знатока подсказало ему Сэмюэля Пеписа. Шесть страниц — как таблетка седуксена, честное слово.
Глава девятая
Еще один рассвет ослепительно ясного дня. В половине седьмого Уайклифф уже был в кухне. Он варил себе кофе и поджаривал ломтик хлеба страшно довольный собой, потому что ухитрился пока не потревожить сна Хелен. Бормотал радиоприемник. Поскольку никаких свежих кризисов или скандалов не
