увеличенному снимку, на котором была запечатлена пара, явно родители Чарли.
— И сильно вы разругались?
— Нет, не сказал бы.
— Выкладывай, как все было.
Юноша рассказал.
— А потом вы пристали в Хейвене, и Хильда ушла?
— Да.
— Она предупредила тебя, что так поступит?
— Нет! Я и не предполагал даже, а она — бегом по ступенькам и скрылась… Я еще не успел толком причалить. Крикнула только, что поедет домой на автобусе. Я никак не могу в толк взять… То есть мы ведь даже не поссорились. Так, поспорили немного.
Констебль Бакстер посмотрел парню прямо в глаза.
— И именно тогда ты ее видел в последний раз?
— Да. Когда я пришвартовался и помог пассажирам сойти на пристань, ее уже и след простыл.
— Ты догадывался, что Хильда могла забеременеть?
— Нет, мне и в голову это не приходило, пока она не сказала мне сегодня.
— Но ведь ты не мог не знать, что именно этим может кончится то, чем вы с ней занимались?
Ральф густо покраснел, бросил взгляд на отца, потом отвел глаза.
— Я не предполагал, что это… ну, что случилось… может произойти так вот, сразу…
Наутро о пропавшей девушке по-прежнему не было никаких известий. Были размножены ее фотографии, поставлены в известность подразделения береговой охраны, а после десятичасовых новостей по местному радио передали обращение к населению с просьбой сообщать любую имеющую отношение к делу информацию. В довершение всего полицейские и добровольцы с собаками прочесали в округе все дороги и тропы, заглянули за каждую изгородь, в каждую канаву. Полисмены навестили наудачу некоторых хейвенских домовладельцев в надежде узнать хоть что-то.
Многие в Хейвене знали Хильду как подружку Полы Симмондс, а трое горожан видели ее днем в субботу. Они в один голос показали, что девушка торопливо шла прочь от гавани и была одна. Это, впрочем, не давало ответа на вопрос: поехала она домой на автобусе или пошла пешком? Однако водитель автобуса хорошо помнил, что в городке посадил четверых пассажиров, ни один из которых нисколько не походил на Хильду Клемо.
Засим было принято решение начать полномасштабное расследование.
Если девушку (или «юную особу», как на юридическом языке называли всякого, кому уже исполнилось четырнадцать, но нет еще восемнадцати) позже найдут в канаве изнасилованной и задушенной, начальству меньше всего хотелось бы услышать в свой адрес обвинения в бездействии. При всем том дилемма не из легких: полицейским приходится не раз все взвесить, прежде чем устраивать массированные поиски очередного подростка, которому взбрело в голову отправиться на поиски приключений, не поставив в известность родителей. С Хильдой Клемо — как почему-то почувствовали все — случай был иной.
Для порядка допросили работников автобусной станции, водителей автобусов и таксистов в Труро и Сент-Остелле. Впрочем, были ли у девушки при себе деньги? Сумка у нее точно была, но никто не знал, что в ней лежало. Дело осложнялось тем, что наступило воскресенье.
После множества телефонных звонков удалось выяснить местонахождение некоторых пассажиров «Прибоя». По удачному совпадению, сразу трое из них остановились в одной гостинице. Это были мисс Джессап, учительница, а также мистер Алек Шипман, бывший строитель, и его супруга. Они сумели кое-что добавить к тому, что уже знала полиция. К примеру, никто не удосужился поинтересоваться, что делал Ральф Мартин, пока пассажиры пили чай. Эти же трое заметили, что на баркасе он не остался; они подумали тогда, что он бросился вслед за девушкой.
— Он сделал это сразу же?
— Нет, сразу он не мог. Ему нужно было сначала привязать катер и помочь нам сойти на берег, — сказал мистер Шипман.
— Он прошел, вернее почти пробежал, мимо меня, как раз когда я уже входила в кафе, — сказала мисс Джессап. — А к отплытию вернулся с опозданием.
— И сильно он опоздал?
— Нам был отведен на чаепитие час, а прождали мы еще по меньшей мере минут двадцать.
Миссис Шипман подтвердила это.
— Да, все верно. Его не было на месте, чтобы помочь старикам взойти на борт. А явился он запыхавшийся, словно бежал, — она помедлила и добавила: — Должна признаться, что мне стало жаль паренька. По-моему, глаза у него были заплаканные.
— Зато когда мы наконец тронулись в обратный путь, баркас летел, как на пожар, — заметил мистер Шипман с многозначительным смешком.
Позже, в воскресенье днем, Ральфа Мартина «пригласили» в полицейское управление городка для дачи показаний. Туда он был доставлен патрульной машиной. Потом он сидел в мрачноватой комнатушке с высоким окном, и человек в форме сержанта полиции, но больше смахивавший на похоронных дел мастера, заносил все, что он говорил, в специальные протокольные бланки. Но сначала ему дали подписать заранее отпечатанное заявление, что показания он дает добровольно и осознает, что сказанное может быть использовано в качестве доказательства в суде. Руки его так дрожали, что расписался он с немалым трудом.
Несмотря на его очевидный испуг, допрос шел достаточно гладко, пока не настал черед рассказать, как Хильда сбежала с баркаса в Хейвене.
— Когда ваши пассажиры сошли на берег, вы остались на баркасе?
Небольшая заминка, потом последовал ответ:
— Нет.
— Тогда что же вы сделали?
— Я пошел вслед за Хильдой, чтобы догнать ее.
— С какой целью?
— Я хотел извиниться, что расстроил ее, — он слегка покраснел.
Сержант добросовестно записал: «Я хотел извиниться, что расстроил ее». На бумаге эти слова выглядели нелепо. Доводилось ли когда-нибудь этому угрюмому сержанту бегать за девушкой, чтобы извиниться перед нею?
— И вы догнали ее?
— Нет.
— Где вы ее искали?
— Я дошел до автобусной станции, но там ее не оказалось. Тогда я подумал, что она могла пойти пешком, и прошелся немного по тропе вдоль берега…
— Но и там ее не нашли?
— Нет, и там тоже.
«Там я не нашел ее тоже», — записал сержант.
— Почему вы не сообщили офицеру, который допрашивал вас вчера вечером, что пошли вслед за девушкой?
После секундной растерянности:
— Я не хотел, чтобы отец знал.
— Что вы пошли за ней?
— Нет, что я бросил катер и заставил пассажиров ждать, что они без меня поднялись на борт. Есть ведь страховка и все такое…
«Я не сказал об этом, потому что не хотел, чтобы мой отец узнал…» — еще одна строчка в протоколе.
