посчастливилось прихватить его на выходе из парадного, промедли мы со Славой хотя бы минуту, и дожидаться нам у дверей до второго пришествия. Пришествия Есикова, разумеется, а не Христова.
— Он? — спросил Слава, безошибочно срисовавший сексота.
— Ага, — сказал я.
Заслышав клацанье открывающейся дверцы, Лёша лениво оглянулся, больше из любопытства, на моё внимание к своей персоне он явно не рассчитывал, но мгновенно принял единственно правильное в такой ситуации решение — ринулся наутек.
Я завел мотор и рванул, обогнав бегущего вслед за Лёшей Славу, а через пару секунд и самого Есикова, который шарахнулся от машины, посчитав, что я, вероятно, собираюсь сбить его. Да Бог с тобой, зачем краску царапать! Проехав еще десять метров, я круто завернул, перекрыв дорогу, и приоткрыл дверку, оскалившись навстречу стукачу.
— Стоять! — крикнул я. — Предателя Иуду бьют повсюду!
— Не надо, Илья! — взмолился Есиков. — Ты меня опять в лес повезёшь?
— А как же! Да не бзди, тебе скоро понравится, когда привыкнешь голышом до дома добираться.
— Не надо, — проблеял стукач.
Тьфу! Баран.
— Позвонить от тебя хочу. Пустишь?
— Позвонить? Конечно пущу! — обрадовался Есиков. — И всё?
— И всё.
Мы поднялись в квартиру. Лёша указал на телефон.
Я хотел поинтересоваться, как он вернулся нагишом, но передумал и решил не проявлять сочувствия к предателю.
— Буэнос диас, сеньор, — вежливо поздоровался я. — Как ваша голова? Не болит после вчерашнего?
— Que… [20] Кто говорит?
— Илья Потехин вас беспокоит. Хотел выразить вам своё восхищение. Знаете, не подозревал даже, что Бафомет — не вымысел, а реально существующая вещь. Это удивительно!
— Бафомет у вас? — осторожно осведомился Эррара.
— Был у меня. Я его уничтожил, — сообщил я, посуровев. — Я начал откусывать от вас кусочки, медиум. Я ненавижу предателей. Вынужден уведомить вас, что вы будете перемолоты по частям.
Я положил трубку.
— Это всё? — набрался храбрости Лёша.
— Это всё, — только и ответил я. — Прощай.
Мы со Славой спустились по лестнице и вышли во двор.
— Ну и зачем ты это сделал? — спросил корефан.
— Хочу наказать их обоих, подставив одного и поиздевавшись над другим. Я же сказал, что предателя Иуду бьют повсюду. Это ли не торжество стратегической мысли!
— Знаешь, Ильюха, ты стал арабистее, — заметил корефан.
— Как?
— Коварнее. И ведёшь себя как зверь иногда.
— Это хорошо или плохо?
— Мне это не нравится, — решительно заявил Слава. — Эти штуки на тебя так влияют.
Он указал на мою правую руку.
— Но, но, попрошу не трогать, — отдёрнулся я и примирительно рассмеялся. — В конце концов, ты прав. Ведь их же недаром называют Предметы Влияния!
Мы сели в машину. Запах не выветрился. Я зашипел и опустил стекло.
— Чувствуешь что-нибудь?
— Не-а, — повертел головой Слава. — А чего?
— Мертвечиной смердит ужасно после головы.
— Не, не чувствую, — Слава втянул носом воздух. — Ничего нет. Тебе глючится, Ильюха.
— По-моему, смердит.
— Нет, ты не прав.
— Просто я лучше чувствую, у меня обоняние тоньше.
— Ну, пусть будет по-твоему, — примиряюще сказал друган. — Наверное, есть маленько.
Мы встретились с рокабилли возле железнодорожной платформы «Старая деревня». Эдди, Спонсор и Рикки приехали на неприметной белой «восьмёрке», грязной, с заляпанными номерами. Электричка только что прошла, переезд открыли. Это было хорошим началом.
Хашишины укрывались в садоводстве. Неказистые хибарки, собранные из подручного материала, косые заборчики, рядом лес. Исмаилиты выбрали почти идеальное место для неприхотливых фидаинов, которым требовалось залечь на дно. То, что мы не ошиблись адресом, подтверждал синий «Опель-омега», знакомый по инциденту в кафе.
— Узнал? — спросил я Спонсора, тот молча кивнул и деловито обошёл «восьмёрку». Рокабилли столпились возле багажника. Дик раздал им помповухи.
Слава достал «Дезерт игл», открыл калитку. Мы зашли во двор и поднялись на крыльцо. Спонсор протиснулся вперёд, губы его шевелились.
— Господи, смерти прошу у тебя, не откажи мне, Господи, не для себя ведь прошу! — скороговоркой пробормотал Дик, трижды мелко перекрестясь. — Аминь!
Вот это я понимаю, истинный христианин. Жаль де Мегиддельяр не видит, он бы оценил!
— А теперь — рок-н-ролл! — заорал Рикки и выстрелил в замок.
У меня заложило в ушах.
— Видал придурков, но эти просто больные, — покачал головой Слава.
Мы вломились в избушку, круша всё на своём пути. Пятеро бегущих мужиков в тесном пространстве не могли оставить вещи в целости. Я оказался в самом хвосте. Впереди грохнул выстрел. Я влетел в комнату следом за корефаном. Это была странная комната, совершенно без мебели. На полу лежали матрасы. Оглушительно ударил «Дезерт игл». Оставив мозги на подушке, фидаин скатился на пол и затих.
В соседней комнате дважды выстрелил дробовик, и всё стихло.
— Чё за пистолет! — Слава выругался. — Гильзы в лоб летят. Кто так оружие делает? Руки бы оторвал!
Он потёр рассечённую кожу. Вытер ладонь о штаны. Подобрал с полу откатившуюся гильзу.
— Чё, всё у вас? — рыкнул он на сунувшегося в комнату Эдди.
— Да вроде, — предводитель рокабилли с помповым ружьём наперевес не выглядел грозным. Он погеройствовал впервые и испугался.
— Пойдём поглядим.
Слава решительно направился в комнату. Я спохватился, и убрал кинжал. Не помню, как он появился в моей руке.
— Всё. Отработали, отходим, — скомандовал афганец, гоня перед собой табунчик воинственных рокабилли.
Тряся коками, налётчики выкатились во двор. Рикки был бледен, на скулах вздулись желваки.
— Вблизи подвиг выглядит страшно, — сказал я.
— Теперь я знаю, — пробормотал Рикки.
— Хорошо, что все остались целы.
— Это точно! — вымученно засмеялся Эдди. — Тут ты, парень, прав!
Дачный посёлок будто вымер. Соседей то ли не было, то ли попрятались при звуках выстрелов. Разумное решение, особенно, если разборка происходит с набившими оскомину чёрными.
— Не верилось мне, что вы такие отморозки, а ещё музыканты, — сказал я.
— Да, детка, я такой! — не сдержался Рикки, садясь в машину.
— Держись от моего кабака подальше, — порекомендовал мне Спонсор.
— Это точно, — недобро позырил на меня Эдди.
— Гуд бай, — сказал я.
