радостью обещал.
Для большинства первые несколько часов плавания прошли достаточно спокойно. Многих тянуло на воспоминания, и они делились тем, что обычно мужчины хранят про себя. Потом сотни участников тех событий вспоминали, что они утратили самоконтроль и говорили о глубоко личных вещах с необычайной откровенностью. Они сближались с людьми, которых раньше никогда не видели. «Мы говорили о доме и о том, что с нами было прежде; о том, что нас ждет, когда высадимся», – вспоминал Ерлстон Херн из 146-го инженерного батальона. Он вспомнил, что разговаривал со студентом-медиком, имя которого не узнал, на скользкой металлической палубе десантного корабля. «Студент все беспокоился о доме. Его жена, которая работала моделью, хотела с ним развестись. Студент говорил, что ей стоило бы дождаться его возвращения. Помню, рядом с нами сидел парень, который что-то тихо напевал. Потом он заметил, что сейчас может петь лучше, чем раньше, и это его радует».
На борту британского «Эмпайр Анвил» к капралу Микаэлю Кутцу из 1-й дивизии, который воевал в Северной Африке, на Сицилии и в Италии, подошел новобранец, рядовой Джозеф Штейнбер и спросил:
– Капрал, думаете, у нас есть шансы?
– Черт его знает, – ответил капрал, – никогда не думай, что тебя убьют. В этой форме и снаряжении мы должны думать о сражении тогда, когда мы в него ввяжемся.
Сержанта Билла Петти из 2-го диверсионного батальона беспокоило свое. Вместе со своим другом Биллом Макхью они сидели на палубе старого парохода «Остров Мэн» и смотрели на бесчисленные, исчезающие в надвигающейся темноте корабли. Петти представлял себя у крутых обрывов в Пуант-дю-Ок. Повернувшись к Макхью, он сказал:
– У нас нет шансов вернуться оттуда живыми.
– Ты глупый пессимист, – возмутился Макхью.
– Может быть, – ответил Петти, – но только один из нас сможет туда добраться.
Макхью был невозмутим.
– Если есть приказ идти, ты должен идти, – отчеканил он.
Некоторые пытались читать. Капрал Алан Бодет из 1-й дивизии начал читать Генри Белламана, но ничего не получалось, потому что он все время думал о своем джипе. Его мучил вопрос, достаточная ли у джипа водонепроницаемость, когда придется ехать по воде глубиной в три или даже четыре фута. Наводчик Артур Бун из 3-й канадской дивизии, который плыл на груженном танками десантном корабле, проглядывал дешевое издание под названием «Служанка и миллион мужчин». Капеллан Лоуренс Дири, который был на борту «Эмпайр Анвил», был поражен, когда увидел британского морского офицера, читавшего оды Горация на латыни. Сам Дири, которому предстояло высаживаться в первых рядах вместе со своим 16-м пехотным полком, весь вечер читал «Жизнь Микеланджело» Саймонда. В другом конвое десантные корабли кидало так сильно, что не болевших морской болезнью практически не было. Капитан Джеймс Гиллан достал томик, который, как ему казалось, был самым подходящим в эту ночь. Чтобы успокоить свои нервы и своего товарища, он открыл 23-й псалом и громко прочел:
– Господь, ты пастырь мой; я не возжелаю…
Не все были напряжены и серьезны. Были и бравада, и легкомыслие. На британском транспорте «Бен Макри» американские десантники натянули между мачтами канаты толщиной в три четверти дюйма и начали по ним лазить к великому удивлению британской команды. На другом корабле парни из 3-й канадской дивизии устроили вечер самодеятельности, пели хором и танцевали шотландские танцы. Сержант Джеймс Персивал из Королевского полка был так тронут исполненной на волынке мелодией «Роза Трали», что забыл, где находится. Он вдруг вскочил и предложил тост за ирландцев, которые «избавили нас от войны».
Многие, кто часами мучился вопросом о шансах выжить, сейчас не могли дождаться момента, когда они достигнут французского берега. Путешествие по морю казалось им ужасней самого страшного и жестокого немца. Морской болезнью страдало большинство десантников. Особенно тяжело пришлось тем, кто попал на десантные корабли, которые нещадно кидало. У всех были специальные таблетки от морской болезни; кроме того, были специальные пакеты, на которых с чисто армейской основательностью и точностью было написано: «Пакет для рвоты № 1».
Это была правильная военная предусмотрительность, но этого оказалось недостаточно. Мешки для мусора были полны, были полны каски, и даже из противопожарных ведер был выброшен песок, и они тоже были полны. Сержант Вильям Уайлдфелд из 29-й дивизии вспоминал: «На железной палубе стоять было невозможно. Отовсюду раздавались голоса: «Если они хотят нас убить, пусть сначала вынут нас из этого корыта». На одном десантном корабле люди так плохо себя чувствовали, что умоляли выбросить их за борт. Морской десантник королевского флота сержант Рассел Витер вспоминал, что на его десантном корабле остался только один мешок, который переходил из рук в руки.
Из-за морской болезни тысячи людей не попробовали вкусной еды, которую только могли для них приготовить. Специальные меню, которые солдаты обозвали «последняя еда», менялись от судна к судну, и аппетит менялся от человека к человеку. На борту командного транспорта «Чарльз Кэрролл» капитан Кэролл Смит из 29-й дивизии съел стейк, покрытый яичницей, затем мороженое и ежевику. Через два часа он буквально сражался за место в туалете. Младший лейтенант Джозеф Розенблат из 112-го инженерного батальона съел семь жареных цыплят и чувствовал себя прекрасно. Ничего плохого не случилось и с сержантом Кейтом Брайеном из 5-й специальной инженерной бригады. Он съел все сандвичи и выпил весь кофе, а все еще был голоден. Один из его приятелей стянул галлон фруктового коктейля и с тремя другими ребятами его прикончил.
Сержант Авери Торнхилл из 5-го диверсионного отряда пересекал Ла-Манш на борту британского «Принца Чарльза». Он не почувствовал никаких неудобств, потому что принял большую дозу таблеток и проспал весь переход.
Несмотря на то, что большинство людей во время перехода испытывали неудобства и страдали от морской болезни, некоторые с неожиданной ясностью запечатлели в памяти трогательные картины и эпизоды. Младший лейтенант Дональд Андерсон вспоминал, что за час до наступления темноты из-за туч вдруг выглянуло солнце и осветило все корабли армады. В честь сержанта Тома Райана из 2-го диверсионного отряда, которому в этот день исполнилось двадцать два, его товарищи пропели традиционное «Со счастливым рождением». Рядовому Роберту Аллену из 1-й дивизии, которому было девятнадцать лет, показалось, что «это была ночная прогулка на лодке по Миссисипи».
На всех кораблях флота среди тех, кому наутро предстояло вершить историю, обязательно находились личности, поведение которых абсолютно не соответствовало обстановке. Так, на одном из десантных судов командир отдельного французского отряда коммандос Филипп Кифе вдруг вспомнил молитву, произнесенную Джакобом Эстли перед битвой 1642 года при Эджхилле в Англии. Кифе завернулся в одеяло и продекламировал: «О Боже, ты ведаешь, как я буду занят в этот день. Если я забуду тебя, ты не покинь меня…» После этой речи он стянул с себя одеяло и мгновенно заснул.
Было около десяти пятнадцати вечера, когда подполковник Мейер, начальник контрразведки немецкой 15-й армии, выбежал из своего кабинета. В его руках было, возможно, самое важное сообщение из всех, которые немцам удалось перехватить за всю Вторую мировую войну. Сейчас Мейер знал, что вторжение начнется в ближайшие сорок восемь часов. Обладая такой информацией, союзников можно было сразу сбросить в море. Перехваченная информация была второй строкой поэмы Верлена, переданная по Би-би-си для французского Сопротивления: «Blessent mon coeur d'une langueur monotone».[15]
Мейер влетел в столовую, где генерал Ганс фон Шальмут, командующий 15-й армией, играл в бридж с начальником штаба и двумя другими офицерами.
– Генерал, – сказал Мейер, не переводя дыхания, – послание, вторая часть, вот оно!
Фон Шальмут с минуту подумал, потом отдал приказ привести 15-ю армию в полную боевую готовность. Когда Мейер покинул игроков, фон Шальмут снова стал смотреть на свои карты.
– Я слишком много повидал на своем веку, – произнес он, – чтобы слишком беспокоиться по такому поводу.
Вернувшись в свой кабинет, Мейер немедленно проинформировал по телефону «OB-West». Они в свою очередь дали знать OKW. Одновременно информация по команде была передана по телетайпу.
