— Спасибо за образность, особенно после утреннего сувенира.
— Я специально так сказал, Анита. Ты теперь очень похожа на меня; у тебя есть люди, которых ты любишь, и не хотела бы оставлять. Я просто напоминаю тебе, как ты напоминаешь мне, что у тебя действительно есть выбор. Ты можешь просто отсидеться.
— Ты имеешь в виду, остаться в Сент-Луисе, на безопасном расстоянии, пока большая часть народа бегает за этим ублюдком?
— Да.
— И ты честно готов признаться, что не станешь думать обо мне хуже, если я буду играть так осторожно?
Он не отвечал так долго, что я уже дошла почти до слепого поворота посередине лестницы, за которым ступени уже не проглядывались. Я не торопила его. Я просто слушала его дыхание, сконцентрировавшись на своих каблуках и бесчисленных ступенях.
— Я не стал бы тебя обвинять, если бы осталась дома.
— Но стал бы думать обо мне хуже, — добавила я.
Он притих.
— Я попытался бы так не думать.
— Да, а те копы, которые и так уже знают, что я девчонка, которая трахает вампиров и всех в округе полицейских, они бы тоже не стали обо мне думать хуже?
— Не стоит подставляться под пули из-за гордости, Анита. Это мужской способ умирать. Ты девушка, так хоть раз думай, как девчонка.
— Эдуард, если они за мной в Сент-Луисе следят, не в такой уж я и безопасности здесь.
— Может быть, а может он просто заманивает тебя, Анита. Может, он и вернулся бы за тобой в Сент-Луис, но со всеми людьми, что окружают Жан-Клода, он просто не смог бы тебя достать.
У зашла за угол, размышляя об этом.
— Дерьмово, надеюсь, ты ошибаешься в этом.
— Ты знаешь, что это ловушка, Анита.
— Да, но знать, что Витторио бросил перчатку в Лас-Вегасе, это одно. Но знать, что он засел где-то далеко, где я буду без поддержки Жан-Клода и его людей… пугает это как-то.
— Прекрасно, ты напугана, как и должно было быть.
— Что это должно значить?
— Это значит, что Витторио наблюдал за тобой или же у него есть кто-то, кто следит за тобой для него. Сегодня он прислал тебе голову, зная, что ты ее получишь. Он прислал ее рано утром, до того, как твой вампир-любовник проснется и сможет приставить к тебе охрану или отговорить тебя ехать. В Сент- Луисе, если Жан-Клод еще спит, ты сама за себя.
— Мы серьёзно работали над тем, чтобы я больше походила на его слугу, а Жан-Клод на моего мастера.
— Да, настолько упорно, что ты переехала в Цирк к нему. Остальные маршалы не слишком лестно отзываются о тебе, проводящей время с Мастером Города.
— Предвзятые ублюдки, — я стояла в большом ячеечном дверном проеме, ведущем в истинное подземелье.
— Я также слышал, что Жан-Клод и твои дружков вышли из тени. Я так полагаю, идея о том, что Жан-Клод имеет тебя и твоих дружков, призвана служить оправданием тому, почему он позволяет тебе трахать других мужчин.
— Мы оправдывались перед вампирами, но не перед маршалами. Так откуда же они об этом узнали?
— Ты не единственная, кто общается с местными вампирами, Анита.
— Я встречала твоих местных вампиров и знаю, что ты с Обсидиановой бабочкой не общаешься. Она настолько пугает, что даже мировое вампирское сообщество сделало Альбукерке, Нью-Мексико, закрытой территорией.
— Я живу в Санта-Фе.
— Да, но все еще слишком близко к Обсидиановой бабочке и ее поцелую. Это причина, по которой тебе приходится выезжать за границу штата, чтобы поохотиться на вампиров; местный мастер вампиров слишком силен, чтобы делить с ним территорию.
— Она считает себя ацтекской богиней, Анита. Боги никогда не делятся.
— Она — вампир, Эдуард, но она вполне может быть той, кому ацтеки когда-то поклонялись под её именем.
— Но она все равно остается вампиром, Анита.
— Мне не нравится тон твоего голоса, Эдуард. Обещай мне, что если когда-нибудь получишь ордер на ликвидацию её или любого из её вампиров, ты позволишь мне прийти на выручку.
— Ты бы улетела в Вегас без меня.
— Может быть, а может, получить человеческую голову в посылке было слишком даже для меня. Может, я боюсь Витторио, и мне не нравится идти прямо в ловушку, как тупому кролику. Может, у меня не было времени, чтобы решить, что тебя нужно позвать.
— Не много ли «может», Анита.
— Я могу отключиться, сигнал уходит, если пойду дальше в тоннель, Эдуард, но мне нужно упаковать вещи, так что…
— Мне лететь меньше в Вегас, так что я встречу тебя, когда ты приземлишься.
— Эдуард, — позвала я.
— Да.
— Ты и правда думаешь, что Витторио планировал, что я улечу в Вегас до того, как Жан-Клод проснется и сможет меня отговорить лететь, или заставит хотя бы взять охрану?
— Я не знаю, но если он действительно это спланировал, то он боится твоей охраны. Он боится тебя с Жан-Клодом. Он боится тебя со всеми твоими друзьями-оборотнями. Но не боится тебя одной.
— Я и не буду одна, — заверила я.
— Нет, не будешь, — подтвердил он.
— Я имела в виду не только тебя, Эдуард. Витторио убил полицейских. Не думаю, что он понимает, насколько все это серьезно.
— Мы ему растолкуем, — сказал Эдуард совершенно чистым от акцента голосом, почти полностью пустым. Это был тот самый тон, который проскальзывал у него, когда он начинал говорить о настоящей смерти.
— Да, — согласилась я, — мы ему растолкуем.
Эдуард отключился.
Я тоже отключилась и вошла в гостиную Жан-Клода.
Глава 4
Двое из моих возлюбленных были мертвы в постели, которую все мы делили. Они снова оживут чуть позднее днем или ранним вечером, но пока Жан-Клод и Ашер были по-настоящему мертвы. Я касалась достаточного количества трупов, чтобы точно знать, чем сон отличается от смерти. Эта расслабленность, опустошенность, мертвенность не похожа даже на кому.
Я рассматривала их. Они лежали в ворохе белых шелковых простыней. Жан-Клод — сплошные чёрные завитки вокруг прекрасного лица; еще чуть более плавные линии, и он выглядел бы слишком женственно, но глядя на его лицо никогда нельзя было подумать, что это девушка. Нет, он все равно выглядел мужественным, несмотря на свою привлекательность. Эффекта добавляла нагота его лежащего поверх простыней тела. Нагота, безоговорочно свидетельствовавшая о его мужественности.
Золотые волны волос Ашера прикрывали его лицо, скрывая один из самых прекрасных профилей,
