Так вот почему этот ублюдок так и не появился в тот вечер. Уважение Рольфа к Элсуит возросло десятикратно.
– И они это сделали? Убили его?
Элсуит растянула рот в улыбке, но улыбка не коснулась ее глаз.
– Но ведь он не вернулся, не так ли?
Из груди Рольфа вырвался недоверчивый смех.
– Клянусь Богом, женщина. И ты проделала все это только для того, чтобы выйти за меня замуж?
– Для меня это означало все. Так что можешь себе представить, что я почувствовала, когда узнала, что ты спутался с моей дочерью.
Рольф поперхнулся:
– Не представляю, о чем ты говоришь…
– Я все знаю, Рольф, включая тот факт, что она носит твоего ублюдка. Я слышала это от нее самой.
Черт! Рольф пренебрежительно пожал плечами, скривив губы, как он надеялся, в обаятельную мальчишескую улыбку.
– Что я могу сказать, дорогая? Я мужчина, а Олив…
– Она соблазнила тебя.
– Вот именно. Соблазнила, и я не смог устоять…
– Знаешь, я все еще хочу тебя. Иисусе!
– Неужели? Чудесно.
– Ты мне нужен, – сказала она. – Я хочу всегда быть с тобой. Вечно.
– К сожалению, еще остается небольшое препятствие в лице моей жены.
– Твоя жена нам больше не мешает. Он судорожно сглотнул.
– Не мешает?
– Нет. Я позаботилась о ней. Только что. Она теперь там, где ей давно полагается быть.
– Она… – Воздух с шумом вырвался из легких Рольфа. Неужели это правда? Им овладела странная слабость. Неужели он наконец избавился от этой болезненной незаконнорожденной особы, повисшей на его шее тяжким бременем?
– Она умерла. Ты вдовец и можешь жениться в любой момент. – Элсуит протянула ему бурдюке вином. – Давай выпьем за наше совместное будущее.
Рольф еще глубже забился в успокаивающие объятия шелковых полотнищ, настороженно глядя на бурдюк. Несмотря на все ее признания в любви, женщина окончательно спятила.
– Откуда мне знать, что там? Элсуит истерично хихикнула.
– Думаешь, я хочу тебя отравить? Вот, смотри. – Она поднесла бурдюк к губам и сделала основательный глоток, затем протянула бурдюк ему.
Несколько успокоенный, Рольф осторожно пригубил вино. Оно было дешевое, чересчур сладкое, но он не почувствовал в его вкусе ничего необычного. Он выпил еще немного, надеясь успокоить напряженные нервы.
– Как ты умудрилась дать ей смертельную дозу этой… женской отравы? – поинтересовался он.
Элсуит склонила набок голову, словно не совсем правильно его расслышала.
– Смертельную дозу? О нет. Я не убивала ее с помощью яда. Рольф помедлил, выдавив в рот еще немного вина, и проглотил его.
– Не понимаю. Ты же сказала, что собиралась…
– Мои планы изменились, – отозвалась она деловым тоном. – Шериф догадался, что происходит, так что мне причлось придумать кое-что другое.
– Другое? – И при чем здесь шериф? От дурного предчувствия по спине Рольфа пробежали мурашки. – Как же она умерла?
– В огне.
В огне! Тот дым. Рольф принюхался, вернее, попытался. Его нос, горло и рот онемели, он не чувствовал запахов. Бурдюк с вином выскользнул из его пальцев и упал на пол.
– Это был уродливый дом, – сказала Элсуит пьяным голосом, слегка покачиваясь на ногах.
– Ты подожгла мой дом? – Его речь была такой же странно невнятной, как и у нее. Рольф попытался схватить ее, но руки не повиновались ему, и, в конечном счете, он ухватился за шелковые полотнища и потянул их вниз. – Проклятая сумасшедшая! Ты подожгла мой дом! О Боже, все мои шелка! – Он погиб, погиб, точно так же, как его отец. – Будь ты проклята!
Элсуит смеялась, глядя на него, затем ее смех перешел в хихиканье, и она опустилась на пол, схватившись за грудь. Дыхание с хрипом вырывалось из ее горла.
– Что с тобой? – спросил Рольф, хотя его собственную грудь сдавило, словно тисками, он часто и прерывисто дышал, в глазах все плыло, и он знал, о Боже, знал, что с ней…
– Одна… из причин, – просипела Элсуит, – почему эту отраву зовут «королевой ядов»… состоит в том,