— Да вы вообще хоть сколько-нибудь спали?
— Ну, если так говорить, капитан…
— Ладно, вас не исправишь. Есть готовое?
— Да, сэр.
— Читайте.
Они зачитывали ему данные, а Макс, сидя с закрытыми глазами на койке, программировал задачу и переводил ее в двоичные числа, понятные машине. В течение многих дней он не отлучался из Ямы больше чем на несколько минут. Он дремал между наблюдениями, просыпался, обрабатывал результаты и снова ложился.
Он держал Келли и Ковака на попеременных вахтах, сколько было возможно, хотя было очень трудно заставить Келли отдохнуть. Ланди, Смит и Ногучи продолжали работать по очереди, задерживаясь и работая вдвоем, когда дел было больше, чтобы помогать друг другу в наблюдениях. Макса заменить было некем, он должен был обрабатывать каждое наблюдение, выдавая из своей феноменальной памяти информацию, содержавшуюся в пропавших таблицах.
Сейчас на месте были все, кроме Ланди. Он вернулся как раз в тот момент, когда Макс закончил счет задачи и передал приказание о коррекции курса.
— Наилучшие пожелания от кока, — объявил он, ставя на стол галлон мороженого.
— Какое? — спросил Макс.
— С крупнотертым шоколадом, сэр.
— Самое любимое. Не забывай, когда будешь его раскладывать, что на днях я буду выставлять оценки эффективности работы.
— Капитан, это же нечестно. Шефу приходится кормить значительно большую массу, чем вам.
— А у меня очень высокая скорость обмена веществ, — объявил Ногучи. — Поэтому мне надо больше.
— Ногги, у тебя, наверное, в каждой ноге по пространственной свертке. Мы поручили Келли раскладывать в надежде на то, что гордость удержит его от неверных поступков. — Макс повернулся к Келли. — Как там с графиком?
— Двадцать минут, капитан.
— Думаете, надо так часто?
— Так будет вернее, сэр.
— О'кей.
Они провели еще одно наблюдение и съели мороженое, после чего Макс перешел к уточнению точки перехода. Келли не сел за компьютер. Кнопки, нажимаемые Коваком, давали тот же ответ, как и нажимаемые Келли, а Максу нужен был Келли за верньерным стереографом, где его большой опыт позволял извлекать максимум из скудных данных. Ланди помогал Келли, в то время как Смит и Ногучи занимались съемкой и обработкой пластинок.
В минус два часа Макс позвонил Компаньону и сказал ему, что они уже почти на точном курсе. Старший механик заверил его, что с этого момента он лично будет нежно заботиться о величине и направлении ускорения.
— Ни пуха ни пера, капитан!
При десятиминутном графике наблюдений Макс не испытывал еще никаких трудностей, хотя должен был признаться, что свежим как огурчик назвать его трудно. Однако все было хорошо, он был при деле, коррекции были приятно малы — Компаньон, видимо, серьезно работал там, у себя внизу. Когда таймер на компьютере показал, что осталось меньше часа, он встал и потянулся.
— Все по местам. Кто-нибудь, разбудите Ногги. Все заглотили стимулятор? А у кого есть для меня?
Келли повернулся и протянул ему таблетку. Макс кинул ее в рот и запил глотком кофе.
— Если хотите, жуйте последний бутерброд. Ну, ребята, давай.
Данные потекли непрерывным потоком. Через некоторое время Макс начал уставать. Он едва успевал прочитать по огонькам компьютера коррекцию и передать ее на двигатели, как Келли выдавал новые числа. Появилась коррекция, которая казалась лежащей вне кривой, как если бы они рыскали по курсу. Он еще раз бросил взгляд на лампочки компьютера, прежде чем ввести ее, — и только тут понял, что ему продиктовали новый набор данных.
— Повтори! — попросил он.
Келли повторил. Макс прогнал числа через свой мозг и обнаружил, что они для него ровно ничего не значат. Интересно, откуда взялась эта последняя коррекция? Законны ли были методы, использованные им при исследовании аномалии? Да и можно ли вообще назвать это исследованием? Действительно ли именно так делает разведывательный корабль, чтобы вернуться? Как они могли надеяться, что человек…
— Капитан! — резко сказал Келли.
Макс помотал головой и сел.
— Простите. Давай следующую.
С паническим чувством он просмотрел в уме числа и попытался программировать. Он понял, наконец, что это такое — потерять уверенность в себе тогда, когда критический момент приближается со скоростью света.
Он сказал себе, что должен оставить эту попытку, проскочить мимо заданной точки на скорости меньше световой, потратить недели на разворот и попробовать снова. Но он понимал, что, если он так сделает, нервы его не выдержат второй попытки.
И в этот тяжелый момент к нему пришло ощущение, что кто-то стоит за его спиной, положив руки ему на плечи. Стоит, успокаивает, утешает его. И он начал диктовать числа Коваку, ясно и четко.
Через двадцать минут Макс все еще продолжал диктовать их с безупречной точностью автомата. Он принял еще один набор данных, обработал его и передал Коваку, не сводя глаз с таймера. Он ввел коррекцию, совсем крошечную, и скомандовал:
— Внимание!
Джонс нажал кнопку, позволявшую хронометру произвести последний толчок в нужный, с точностью до микросекунды, момент. И только тогда он оглянулся, но за спиной его было пусто.
— Вон там Джип, — услышал он восторженный голос Келли. — А вон там — Гадкий Утенок.
Их опять окружало небо Ню Пегаса и Алкионы.
Пятью минутами позднее Келли с Максом пили холодный кофе и подчищали остатки из тарелки с бутербродами. Тем временем Ногучи и Смит проводили стандартные послепереходные наблюдения, а Ковак с Ланди, которым надо было стоять следующую вахту, спустились вниз немного отдохнуть. Макс снова взглянул на купол.
— Так что, получается, мы сумели? Вот уж никак не думал.
— Вы это серьезно, капитан? Лично у меня с того момента, как вы приняли командование, не было никаких сомнений.
— Слава Богу, что вы не знали, как я себя чувствовал.
Келли пропустил его слова мимо ушей.
— А вы знаете, сэр, когда вы программируете, ваш голос поразительно похож на голос доктора Хендрикса.
Макс пристально посмотрел на него.
— У меня был очень плохой момент, — медленно произнес он. — Совсем незадолго до скачка.
— Да, сэр. Знаю.
— А потом — понимаешь, это было просто такое ощущение. Я же не верю в привидения. Только мне показалось, что доктор стоит у меня за спиной, как он это делал когда-то, и проверяет меня. И тогда все пошло хорошо.
Келли кивнул.
— Да. Он был здесь. Я был уверен, что он придет.
— Как? Что ты хочешь сказать? — Но Келли не ответил, вместо этого он блаженно улыбнулся и начал просматривать послепереходные пластинки, сравнивая их с эталонными, вынутыми из сейфа, — первая возможность такой операции с того момента, как корабль заблудился.
