«священники». Здесь они жили в подземном монастыре, расположенном под зданием храма этажом выше Цитадели. Их подвергали психической проверке всеми способами, какие только можно изобрести. Не прошедших испытание отсылали назад, в местные храмы, где они работали простыми служителями, так и не узнав ничего существенного. Тех же, кто выдержал проверку, кто в специально подстроенных ситуациях не потерял голову от гнева, не поддался искушению проболтаться, доказали свое мужество и преданность, — этих посылали на беседу к Ардмору, который принимал их в обличии Первосвященника Бога Мотаа. Больше половины их он браковал — без всякой внешней причины, руководствуясь лишь интуицией, неясным тревожным ощущением, которое подсказывало ему, что это не тот человек.
Но, не смотря на все предосторожности, каждый раз, когда он подписывал приказ о зачислении на службу новичка и о направлении его на самостоятельную работу, Ардмора охватывало глубокое беспокойство: что если этот человек и станет тем слабым звеном, из-за которого рухнет все дело?
Такое напряжение было ему не по силам. Слишком большая ответственность свалилась на одного человека, слишком много мелочей приходилось ему помнить, слишком много решений принимать. Ему все труднее становилось сосредоточиться, справляться даже с самыми простыми делами. Он потерял уверенность в себе, стал раздражительным. Его настроение передавалось окружающим и распространялось все дальше.
Что-то нужно было делать.
Ардмор не привык себя обманывать и сознавал, что с ним происходит что-то неладное. Однажды он вызвал к себе Томаса и все ему рассказал.
— Как вы думаете, Джефф, что мне делать? — спросил он в заключение.
— Может быть, я не гожусь для такой работы? Не подыскать ли мне кого-нибудь, кому можно было бы передать дела?
Томас медленно покачал головой.
Мне кажется, этого делать не стоит, командир. Никто не сможет работать больше вас, ведь в сутках всего двадцать четыре часа. К тому же если кто-то вас заменит, перед ним встанут те же самые проблемы. Вы по крайней мере прекрасно знаете обстановку и понимаете, чего мы хотим.
— Но я же должен что-то придумать. Мы вот-вот приступим ко второму этапу нашего плана — начнем систематически подрывать боевой дух паназиатов. Когда наступит критический момент, каждая из наших организаций должна быть готова действовать как воинская часть. Это значит, что нам только прибавится работы. И я могу просто не справиться! Черт возьми, Джефф, почему это никто никогда не пытался создать науку об управлении, чтобы руководителю крупной организации необязательно было превращаться в психа! Вот уже целые двести лет эти проклятые ученые изобретают такие штуки, для использования которых неизбежно приходится создавать большие организации, — и никому в голову не пришло задуматься над тем, как должны работать эти самые организации! — Он сердито закурил. — Глупость какая-то!
— Погодите минутку, командир. — Томас наморщил лоб, пытаясь что-то припомнить. — Кажется что- то в этом роде уже делалось. Помнится, я где-то читал, что Наполеон был последним из генералов.
— Что-что?
— Да, это то самое. Там было написано, что Наполеон был последним из генералов, кто непосредственно командовал войсками, потому что это стало слишком сложно. В скором времени немцы изобрели штабы, и там говорилось, что после этого генералов больше не стало — настоящих генералов. Что никакой Наполеон не устоял бы против армии, которой командует генеральный штаб. Может быть, вам тоже завести у себя штаб?
— Господи, да у меня же есть штаб! Десяток секретарш, два десятка посыльных и помощников тут от них повернуться негде!
— Мне кажется, это не такой штаб, о котором там было написано. Такой штаб был у Наполеона.
— А какой штаб должен быть у меня?
— Я точно не знаю, но, по-моему, такие штабы есть во всех современных армиях. Вы ведь не кончали никакого военного училища?
— Вы прекрасно знаете, что нет.
Действительно, Томас уже давно догадывался, что Ардмор — не профессионал и волей-неволей вынужден многое делать просто по наитию. Ардмор знал, что Томас это знает, но до сих пор оба на эту тему помалкивали.
— Так вот, мне кажется, если найти кого-нибудь, кто окончил военное училище, он мог бы подсказать нам кое-что полезное.
— А где его взять? Все такие люди или погибли в боях, или ликвидированы после вторжения. А если и уцелели, то сидят тихо и изо всех сил стараются, чтобы никто не догадался, кто они такие. И нельзя их за это осуждать.
— Нет, конечно. Ну ладно, больше об этом не будем. Наверное, это была не такая уж блестящая идея.
— Не торопись, идея на самом деле хороша. Послушай, но ведь армия не единственная крупная организация. Возьмите большие корпорации «Стандард Ойл», например, или «Ю. С. Стил энд Дженерал Моторс», — они, должно быть, тоже работают по такому принципу.
— Возможно. Некоторые, во всяком случае: во многих руководители тоже долго не выдерживают. Похоже, что генералы всегда погибают молодыми.
— Но все-таки там могут кое-что знать. Попробуйте разыскать кого-нибудь, кто там работал.
Через пятнадцать минут считывающие машины в управлении кадров уже перебирали с бешеной скоростью перфокарты всего личного состава. Выяснилось, что несколько человек с руководящим опытом работают на разных административных постах в самой Цитадели. Их тут же вызвали к Ардмору, а еще полутора десяткам был послан приказ немедленно «совершить паломничество» в Главный храм.
Первый из специалистов по управлению оказался негодным. Необыкновенно энергичный и напористый, он привык сам вникать в мельчайшие подробности, действуя примерно также, как и Ардмор. Он смог предложить лишь незначительные усовершенствования в работе с бумагами — они обещали кое-какую экономию сил, но не меняли положения в принципе. Однако со временем нашлось несколько спокойных, невозмутимых людей, которые хорошо были знакомы с наукой управления. Один из них, бывший генеральный директор треста, даже изучал когда-то современные методы административной работы и был их горячим сторонником. Его Ардмор сделал своим начальником штаба. С его помощью отобрали еще несколько человек: один из них возглавлял управление кадров в компании «Сирс энд Роубак», другой был постоянным заместителем руководителя департамента общественных работ в одном из восточном штатов, третий — вице-директором страховой компании. Впоследствии нашлись и другие.
Оказалось, что новая система работает. На первых порах Ардмору было нелегко к ней привыкнуть: он всю жизнь работал в одиночку, а теперь у него как будто появилось несколько вторых «я», каждое из которых действовало и подписывало бумаги от его имени, что его изрядно смущало. Однако со временем он понял, что в любой ситуации эти люди, исходя из тех же соображений, принимают те же решения, какие бы принял он сам. Тем не менее он почувствовал себя как-то странно, когда у него вдруг появилось свободное время и он мог наблюдать, как другие выполняют его собственную работу его же собственными методами, претворяя в жизнь несложный, но эффективный принцип деятельности любого штаба.
Теперь у него была возможность заниматься усовершенствованием этой системы и вникать лишь в те действительно важные дела, где требовались какие-то новые ответственные решения. Теперь он мог спать спокойно, зная, что один или несколько вторых «я» постоянно бодрствуют и начеку. Теперь он знал, что даже если погибнет, этот коллективный мозг все равно будет продолжать работать, пока цель не будет достигнута.
Было бы ошибкой думать, что паназиатские власти созерцали рост и распространение новой религии с полной безмятежностью. Однако на самой важной первой стадии ее развития они так еще и не поняли, что она может представлять для них опасность. На рапорт покойного лейтенанта, который первым узнал о культе Бога Мотаа, никто не обратил внимания — ему просто не поверили.
Добившись для служителей своей церкви свободы действий и передвижения, Ардмор и Томас
