неустанно внушали каждому из миссионеров, как важно поддерживать дружественные отношения с местными властями, проявляя смирение и такт. Извлекать прибыль из разоренной, враждебно настроенной страны было нелегко, азиаты с радостью брали золото от «священников» и ради этого готовы были на многое смотреть сквозь пальцы. Они не без оснований считали, что раб, который умножает их благосостояние, — хороший раб. Поэтому с самого начала было издано распоряжение оказывать всяческую поддержку жрецам Бога Мотаа, поскольку они способствуют освоению завоеванной страны.
Правда, некоторые паназиатские полицейские и мелкие чиновники, имея дело со «священниками», замечали, что при этом иногда происходит что-то весьма странное. Но так как во всех подобных случаях это означало для них потерю лица, они старались держать язык за зубами. Лишь долгое время спустя, когда накопилось достаточное количество не подлежащих сомнению сообщений, власти убедились, что у всех без исключения жрецов Мотаа есть несколько неприятных и, больше того, недопустимых особенностей. Прежде всего, они оказались неприкосновенными. К ним даже нельзя было приблизиться вплотную, как будто их окружает прозрачная стеклянная стена. Против них были бессильны вихревые пистолеты. Они безропотно давали себя арестовывать, но каким-то образом всегда исчезали из тюрем. И, что хуже всего, стало ясно, что ни один паназиат ни при каких обстоятельствах не допускается в храм Бога Мотаа.
Примириться с этим власти не могли.
Глава 9
Мириться с этим власти не стали. Сам Наследный Принц отдал приказ арестовать Ардмора.
Сделано это было, конечно, не так грубо и прямо. В Главный храм сообщили, что Внук Неба предлагает Первосвященнику Бога Мотаа прибыть к нему.
Ардмор сидел у себя в кабинете, когда это сообщение доставил ему начальник штаба Кендиг. Впервые за все время их знакомства Ардмор заметил на его лице признаки волнения.
— Командир! — выпалил он. — Перед храмом приземлился воздушный крейсер, и капитан говорит, что ему приказано забрать вас с собой!
Ардмор отложил бумаги, которые просматривал.
— Хм-м-м, — сказал он, — похоже, запахло порохом. Чуть раньше, чем я рассчитывал.
Кендиг нахмурился.
— Что вы будете делать?
— Вы меня хорошо знаете. Как по-вашему, что я буду делать?
— Ну, мне кажется, вы поедете с ним. Только не нравится мне это. Лучше бы вам не ездить.
— А что еще мне остается делать? К открытому разрыву мы еще не готовы, нужно продолжать играть роль. Адъютант!
— Здесь, сэр!
— Пришлите моего ординарца, пусть приготовит полное облачение со всеми принадлежностями. Потом попросите капитана Томаса немедленно явиться сюда.
— Есть, сэр!
И адъютант бросился к видеофону. Облачаясь с помощью ординарца, Ардмор давал последние указания Кендигу и Томасу.
— Ну вот, Джефф, теперь все в ваших руках — держите вожжи крепче.
— Что вы хотите сказать?
— Если что-нибудь случится и я не смогу поддерживать связь со штабом, вы остаетесь за командующего. Приказ лежит у меня на столе, подписанный и скрепленный печатью.
— Но, командир…
— Нечего, нечего. Я давно уже так решил. Кендиг об этом знает и весь штаб тоже. Я бы и раньше взял вас в штаб, но вы были мне нужны в качестве начальника разведки.
Ардмор бросил взгляд в зеркало и пригладил свою курчавую светлую бороду. Бороды отрастили все, кто выступал перед публикой в качестве «священников». Азиаты с их скудной растительностью на лице выглядели рядом с ними женоподобными, и это порождало у них комплекс неполноценности, вызывая смутное, трудно объяснимое неприятное ощущение.
— Может быть, вы заметили, что из строевых офицеров вы по-прежнему старше всех по званию. Я позаботился об этом именно на такой случай.
— А Кэлхун?
— Да, о Кэлхуне. Как строевой офицер вы, конечно, старше его. Правда, боюсь, это вам не очень поможет с ним управляться, так что выпутывайтесь, как сможете. В крайнем случае приказывайте ему, он обязан подчиняться, только старайтесь обойтись без лишнего нажима. Впрочем, вы все это и без меня знаете.
В комнату вбежал посыльный, одетый послушником, и, отдав честь, отрапортовал:
— Сэр, дежурный по храму докладывает, что паназиатский офицер в большом нетерпении.
— Очень хорошо. Это мне и нужно. Инфразвук включен?
— Да, сэр, мы это даже по себе чувствуем — нервы начинают шалить.
— Ну, вы-то выдержите, вы же знаете, в чем дело. Передайте дежурному, пусть он скажет инженеру за пультом: надо, чтобы уровень беспорядочно менялся, падал до нуля и поднимался снова. К тому времени, как я выйду, мы должны довести азиатов до настоящей истерики.
— Будет исполнено, сэр. Что-нибудь передать капитану крейсера?
— Сами ничего ему не говорите. Пусть дежурный сообщит, что я на молитве и не велел себя беспокоить.
— Хорошо, сэр.
Посыльный поспешно удалился. Ардмор пожалел, что не увидит, какая физиономия будет у косоглазого, когда ему это передадут.
— Я очень рад, что мы успели вовремя наладить эти головные телефоны, — заметил Ардмор, когда ординарец надевал на него тюрбан.
Первоначально тюрбаны служили только для того, чтобы скрыть под ними устройство, создающее над головой каждого служителя Бога Мотаа светящийся нимб. В тюрбане и с нимбом «священник» казался больше двух метров ростом, что тоже вызывало у низкорослых азиатов неприятные ощущения. Однако позже Шир изобрел способ поместить под тюрбан еще и переговорное устройство, которое теперь уже стало обязательной принадлежностью обмундирования «священника».
Ардмор поправил тюрбан, чтобы мембрана микрофона плотнее прилегала к сосцевидному отростку кости у него в ухе, и сказал обыкновенным голосом, как будто ни к кому не обращаясь:
— Говорит командующий. Проверка.
Как будто изнутри его головы прозвучал приглушенный, но отчетливый ответ:
— Говорит дежурный по связи. Вас слышу.
— Хорошо, — сказал Ардмор. — Включите пеленгаторы, пусть постоянно держат меня на прицеле. Будьте готовы соединять меня через ближайший храм со штабом. Мне может в любой момент понадобиться выход на первый канал.
Первый канал представлял собой систему всеобщего оповещения, к которой были подключены все храмы страны.
— От капитана Даунера что-нибудь слышно?
— Только что пришло донесение, сэр, я переправил его в штаб.
— Да? А, вижу.
Ардмор подошел к своему письменному столу, нажал на кнопку и вынул из факсимильного приемника листок бумаги. «Передайте командиру, — было написано на нем, — здесь что-то готовится. Не знаю что, но все начальство заметно приободрилось и держится нахально. Смотрите в оба и будьте осторожны». Больше в донесении ничего не было, да и этот текст, передававшийся из уст в уста, вполне мог содержать какие-то искажения.
Ардмор нахмурился, потом подозвал адъютанта:
