— Что из этого? Теперь все хорошо. Дорогие мои, пожалуйста, помолчите… мы вволю поговорим, когда нас оставят одних.)
— Доктор, вскрытия не будет.
— Джоанна, вскрытие необходимо произвести, чтобы вы были спокойны.
— Это не вернет мне Джейка, и он бы этого не хотел. А что касается моего спокойствия, то хочу задать вам лишь один вопрос. Кровоизлияние произошло оттого, что… было слишком много медового месяца?
— Нет-нет. Было слишком много лет. Джоанна, это случилось даже не потому, что он поднял этот проклятый чемодан. Позвольте мне объяснить, что это за катастрофа. Представьте себе старую автомобильную камеру. На вид она целая, но есть одно слабое место, и его может прорвать в любой момент. Джейк мог умереть сегодня, завтра, на прошлой неделе. О, это бывает даже во время полового акта; часто слышишь, как мужчины говорят, что хотят умереть после того, как кончат. Но для женщины это, конечно, ужасно… хотя это может и не стать последним оргазмом. Более вероятно, что любовник скончается до того, как кончит. Лучше умереть, как Джейк, полным мужских сил, как я полагаю…
(— Вы это прекрасно знаете! Спросите вашу жену. Спросите Гиги. Черт возьми, спросите кого угодно.
— Юнис, неужели мое поведение было таким вызывающим?
— Вовсе нет, Джок. Но земля слухами полнится.)
…Вернее, как я знаю, поскольку я был его врачом. Джейк был счастливым, сильным и полным мужских сил… и затем скончался, словно оборвалась пленка. Не беспокойтесь. Это случилось не оттого, что у него был слишком интенсивный медовый месяц. Женитьба, возможно, спасла Джейка от безнадежных лет старения. Может быть, она и забрала пару недель его жизни, но это не слишком уж большая цена за такое счастье. А еще вероятнее, что женитьба продлила его жизнь: когда человек счастлив, его организм работает лучше. Забудьте об этом, дорогая. Когда придет мое время, я надеюсь, что умру так же, как Джейк — быстро, оставаясь счастливым до самого конца.
— Выходит, незачем делать вскрытие, Роберто. Вы подпишите свидетельство о его смерти?
— Ну… когда смерть наступает вне больницы и не под медицинским надзором, то обычно уведомляют власти и…
— Роберто!
— Что, Джоанна?
— Пожалейте Джейка. Уведомлять кого? Кого-нибудь в Вашингтоне? Мы в федеральных водах, и следователю из Сан-Диего нет никакого дела до его смерти. Но он наверняка постарается сделать из нее повод для саморекламы, как только узнает, кто такой Джейк и кто такая я. Я не позволю сделать такое с Джейком. Он находился под медицинским присмотром. Под вашим присмотром! Вы наш судовой врач. Ведь вы же могли видеть, как он умер. Подумайте об этом.
(— Джоанна, не просите Боба лгать. Что страшного, если меня вскроет какой-нибудь эксперт?
— Я не позволю! К тому же, Джейк, я беременна. Неужели вы хотите, чтобы я через все это прошла? Толпы народу, бесконечные вопросы, бессонные ночи…
— Хм… скажите ему, чтобы он соврал и сделал это как можно правдоподобнее.
— Босс — упрямая шлюшка, Джок… но чаще всего она оказывается права.)
— Хм… — Доктор Гарсиа снял свой стетоскоп и отложил его в сторону. — Теперь, когда вы заговорили об этом, я действительно вспомнил, что, когда я подошел к нему, сердце еще не остановилось. Из-за отсутствия приборов, регистрирующих прекращение работы головного мозга, я вынужден принять остановку сердца за момент наступления смерти.
(Из этого парня получится хороший свидетель, девочки… да и на судебном разбирательстве об установлении личности Джоанны он держался неплохо.)
— В этом случае, доктор, мне кажется, что обстоятельства его смерти очевидны… и вы можете быть уверены, что я не пожалею денег, чтобы помешать кому бы то ни было превратить смерть Джейка в балаган. Я попросила бы вас составить документ о его смерти и отослать одну копию соответствующим федеральным властям, когда мы причалим. Больше никуда копий посылать не надо, у нас нет постоянного места жительства, кроме этого судна. Нет, отошлите одну копию Алеку Трайну: у него завещание Джейка, и копия потребуется ему для утверждения. И обязательно предоставьте капитану Финчли дубликат оригинала для бортового журнала.
— Хорошо, Джоанна, если вы так хотите. Я согласен: мы имеем дело с естественной смертью, и нечего всяким бюрократам копаться в ней. Но сейчас я хочу дать вам снотворное. Ничего страшного, всего лишь удвоенную дозу транквилизатора.
— Роберто, какой у меня пульс?
— Пациента это не касается, Джоанна.
— Семьдесят два удара в минуту. Это нормальный пульс. Я подсчитала удары своего сердца за полминуты, что прошли с момента, как вы взяли мою руку и нащупали пульс. Мне не нужны транквилизаторы.
— Джоанна, частота ваших сердцебиений должна быть выше при данных обстоятельствах.
— Тогда, вероятно, мне нужно тонизирующее средство, а не транквилизирующее. Роберто, вы иногда забываете, что я не обыкновенная пациентка. Я не молодая истеричная невеста. Внутри я очень старый человек, почти в три раза старше вас, дорогой… Я многое повидала на своем веку, и меня едва ли можно чем-либо ошеломить. Смерть — это старый мой друг; я ее хорошо знаю. Я жила с нею, спала с нею, и я не боюсь встретиться с нею снова — смерть так же необходима, как и рождение, и так же радостна в некотором роде. — Она улыбнулась. — Мой пульс нормален, потому что я счастлива, а счастлива я потому, что мой любимый Джейк встретил смерть так легко.
Конечно, я пойду в свою каюту и прилягу; я обычно сплю в самое жаркое время полудня. Но как насчет Евы?
— Хм?
— Сделали вы что-нибудь для нее? Она-то молода. Вероятно, она никогда раньше не видела смерти. Наверняка ей больше, чем мне, нужен транквилизатор.
— Хм… Джоанна, я просто не успел этого сделать. Но… Ольга! Найдите Вини и скажите, чтобы она дала Еве минимальную дозу транквилизатора.
— Хорошо, доктор. — Миссис Дабровски вышла.
— А теперь, молодая леди, я отведу вас в вашу каюту.
— Минуточку, доктор. Капитан, поднимите оба главных паруса и вспомогательные паруса и измените маршрут, чтобы мы могли как можно скорее выйти из федеральных вод. Я хочу, чтобы мы достигли нейтральных вод еще до заката солнца.
— Будет сделано, мадам. Я рассчитаю маршрут.
— Хорошо. Затем сообщите всем, что похороны состоятся на закате.
— Джоанна!
— Роберто, неужели вы думаете, что я отдам Джейка могильщикам? Этим чучельникам? Он хотел умереть так, как умирали его предки; я похороню его, как хоронили его предков, и никому не позволю резать его милое тело. Он вернется домой еще до захода солнца.
— «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать…»
Джоанна прервала чтение. Оранжево-красный диск солнца почти касался горизонта. На решетке у релинга, удерживаемое Фредом и доктором, лежало тело Джейка, зашитое в холст, с грузом в ногах.
(— Примитивный обряд, Иоганн.
— Джейк, если он вам не нравится, я прекращу его.
— Джок, вам надо с уважением относиться к ритуалу. Это ведь похороны.
— Это мои похороны, не так ли? Неужели я должен быть серьезным на своих собственных похоронах?
Иоганн, мне все это нравится. Я уважаю символы, а особенно — первобытные символы. Спасибо вам за то, что вы это делаете… и особое спасибо за то, что не отдали мое тело на растерзание дипломированным вурдалакам.
— Хорошо, Джейк. Я продолжу, я отметила еще несколько абзацев.
