обнаружили два трупа — мужчины-европейца и женщины. Местная полиция решила, что пару убили бандиты, но утверждать что-либо наверняка было сложно. С момента убийства прошло много времени. Несколько недель. Может, даже месяцев. Представляешь, в каком состоянии были трупы, пролежав столько на жаре, да и шакалы с мухами тоже постарались. Все личные вещи забрали воры. В общем, идентификация была невозможна. В конце концов полиция по арендованной машине вышла на небольшую гостиницу. Управляющего доставили в морг, и он опознал в убитых постояльцев своей гостиницы — узнал рубашку мужчины. Это был Гайе.
— Но это так и не было подтверждено…
— Было. Его семья попросила провести ДНК-анализ. Проверка заняла три месяца, но управляющий оказался прав. Тест подтвердил, что это был Гайе.
— Вы хотите сказать, что новый паспорт получил Ламмерс?
— Это я хочу выяснить у вас. Как выглядел Ламмерс? Рост — метр восемьдесят, вес — восемьдесят пять килограммов, светлые седеющие волосы, голубые глаза?
Фон Даникен мысленно прикинул, вспомнив распростертое на снегу тело.
— Близко.
— Знаете, Маркус, что я думаю? Там в пустыне… тоже работал профессионал.
Теперь фон Даникена интересовало только одно.
— Это ведь случилось год назад. Вы же заблокировали паспорт?
— Разумеется. Как только — так сразу.
— Почему тогда сейчас вы звоните из автомата?
— Потому что месяц назад его кто-то разблокировал.
— Кто? — спросил фон Даникен.
На том конце телефонного провода на минуту воцарилась тишина. Где-то там, на брюссельской улице, громко сигналил грузовик.
— Какая-то шишка, Маркус. Очень важная шишка.
15
— Сволочи! Espece de salopards![11] — возмущалась Симона Нуаре. — Он же пытался тебя убить! Зачем?!
— Не знаю, — рассеянно ответил Джонатан.
Несмотря на включенную печку, он продолжал дрожать. Жуткая картина — полицейский, который безрезультатно пытается ухватить антенну, торчащую у него из головы, — по-прежнему стояла перед глазами.
— А должен бы, — не сдавалась Симона.
— Им нужны были вещи. Это все, что я могу предположить. Парень сорвался, когда я стал сопротивляться.
— Вещи? И только? Нет, должно быть что-то еще. Точно…
— Что ты хочешь этим сказать? — Джонатан повернулся к ней. — Я никогда раньше не видел их. И страху натерпелся не меньше тебя. Что толку препираться? Давай лучше думать, что дальше делать.
Симона испуганно пошла на попятную.
— Прости, — сказала она, устраиваясь поудобнее. — Ты прав. Мы оба натерпелись. Я не имела в виду…
— Я понимаю. Давай просто посидим немного, придем в себя и решим, какой у нас план на ближайшее будущее.
Они остановились под соснами на поляне в горах. Под ними, не далее чем в двух милях, к вокзалу слетался рой мигающих огоньков. Джонатан насчитал десять полицейских машин и две машины «скорой помощи».
Он указал на аккуратное круглое отверстие, которое пуля проделала в приборной доске.
— Эти двое… один мертв, второй, в лучшем случае, тяжело ранен. Я не могу сидеть сложа руки. Я должен объяснить, что произошло. Я скажу им, что все это чудовищная ошибка. Они пришли не за тем человеком — шли по ложному следу…
— Джон, ты на пулевое отверстие посмотри. Его оставила твоя полиция. И после этого ты хочешь пойти и сдаться? — Симона раздраженно махнула рукой.
— А у меня что, есть выбор? Сейчас каждый коп в кантоне, а может, и по всей стране держит в руках ориентировку на поиск преступников: высокий седой американец и темноволосая женщина на серебристом «БМВ» пятой серии. Через час у них будут наши имена… во всяком случае мое. Нас найдут в два счета.
— Ну допустим, а что ты им скажешь? Что ты защищал свою жизнь? Они не поверят ни единому твоему слову. — Симона порылась в сумочке в поисках сигареты. — Они
Джонатан достал бумажник и вытащил из него удостоверение Оскара Штудера, унтер-офицера полиции кантона Граубюнден. Только тут ему пришло в голову, что машина-то не похожа на другие полицейские автомобили — ни рации, ни бортового компьютера, ни отделения для оружия, идеально чистые коврики и никаких стаканчиков из-под кофе. Пробег — две тысячи километров. Из бокового отделения торчали какие-то бумаги. Оказалось, документы на аренду автомобиля. Оформлены на Оскара Штудера. В десять утра машину взяли на сутки в прокат.
Всякое желание пойти в полицию тут же испарилось.
Джонатан засунул бумаги обратно.
— Они знали, что я американец, — проговорил он. — И ждали меня.
Симона кивнула, их взгляды встретились, и она прочитала в его глазах растерянность.
Джонатан посмотрел на кожаный чемодан и аккуратный бумажный пакет.
— Открывай, — сказал она. — В конце концов, надо выяснить, в чем тут дело.
Джонатан решил начать с пакета и складным ножом перерезал бечевку. Под бумагой оказалась блестящая черная коробка. В правом верхнем углу сияла золотая пластина с именем дизайнера.
— Богнер, — прочитала Симона. — Должно быть, это подарок.
— Похоже на то, — ответил Джонатан и разрезал ленточку.
Богнер — производитель эксклюзивной одежды, позволяющей завсегдатаям модных швейцарских курортов в тепле и с шиком проводить время в Альпах. В прошлом году, в октябре, по дороге в Шамони они с Эммой как-то заглянули ради шутки в один из бутиков Богнера. День был солнечный, этакий уик-энд между осенью и зимой, когда воздух уже становился колючим и кусачим.
— Что бы ты здесь себе выбрал? — спросила Эмма, пока они бродили между полками, чувствуя себя шпионами в тылу врага. «Врагами» были богатые снобы.
Джонатан показал на темно-серый свитер с вырезом лодочкой:
— Я бы взял вот этот.
— Считай, он твой.
— Правда? — Джонатан продолжал играть.
— Он тебе идет. Мы возьмем этот свитер, — сказала Эмма оказавшейся поблизости продавщице.
— Возьмем? — довольно громко переспросил Джонатан, рискуя быть разоблаченным.
Эмма кивнула и взяла его под руку.
— У меня есть заначка, — шепнула она ему на ухо и игриво куснула его.
— Мадам хранит заначку в коробке из-под обуви?
Эмма не ответила. Она уже серьезно разговаривала с продавщицей, не обращая внимания на Джонатана:
— Размер XL, пожалуйста. Упакуйте в подарочную коробку.
