– Это не означает, что она узница. – Нет.
Снова молчание. Потом сестра Жюльена медленно заговорила:
– Незаконного ребенка в кругу Николе действительно не приняли бы. А черная девочка смешанной расы в то время вообще означала катастрофу. Возможно, Эжени посчитала монастырь самым гуманным выходом из положения.
– Да. Но хоть Элизабет и не сама выбрала свою судьбу, это не умаляет ее заслуг. Судя по записям, она проделала героическую работу во время эпидемии оспы, спасла тысячи жизней. Сестра, есть ли у нас святые в Северной Америке, предки которых – азиаты, коренные американцы или африканцы?
– Ну, я точно не знаю.
В голосе монахини появилось что-то новое.
– Какую выдающуюся роль могла бы сыграть Элизабет для тех верующих, которые страдают от притеснений из-за своего неевропейского происхождения.
– Да. Да. Мне надо поговорить с отцом Менаром.
– Можно вас спросить, сестра?
– Bien sur
– Элизабет явилась мне во сне и произнесла строки, которые я никак не могу вспомнить. Когда я спросила, кто она, Элизабет ответила: 'Надень наряд, чей черен цвет'.
– 'Отшельница, ты вся – терпенье, Раздумье, самоотреченье!
Надень наряд, чей черен цвет,
И пускай тебе вослед
Струится он волною темной,
Окутай столой плечи скромно
И низойди ко мне, но так,
Чтоб был величествен твой шаг'.[47]
– Удивительная вещь – человеческий разум, – засмеялась я. – Я читала его много лет назад.
– Хотите послушать мое любимое?
– Конечно. Прекрасная мысль.
Повесив трубку, я взглянула на часы. Пора идти.
В машине я то включала, то выключала радио, пыталась разобрать, что дребезжит на приборной доске, и просто барабанила пальцами.
Простояла на светофоре в Вудлоне чуть не целую вечность.
'Это была твоя идея, Бреннан'.
Правильно. Но разве у меня все идеи хорошие?
Я приехала в аэропорт и сразу же направилась к месту получения багажа.
Райан пристраивал сумку на левое плечо. Правая рука висела на перевязи. Двигался он с непривычной осторожностью. Но выглядел неплохо. Очень даже неплохо.
Он приехал на лечение. Вот и все.
Я помахала ему рукой и позвала. Райан улыбнулся и указал на спортивную сумку, едущую мимо него по кругу.
Я кивнула и начала прикидывать, какой ключ перекочует в другую связку.
– Всем bonjour.
Я легко обняла его, так, как обычно обнимают взятых на поруки. Он отступил, и слишком голубые глаза осмотрели меня с ног до головы.
– Ничего прикид.
Я надела джинсы и футболку, в которой мой бюст подпрыгивал на ухабах не слишком высоко.
– Как долетел?
– Стюардесса пожалела меня и пересадила поближе к носу.
Еще бы.
По пути домой я спросила, как поживают его раны.
– Три застряли в ребрах, одна прострелила легкое. Остальные пули предпочли мышцы. Не очень страшно, только крови много потерял.
Это самое 'не очень страшно' потребовало трехчасовой операции.
– Тебе больно?
– Только когда дышу.
Когда мы добрались до пристройки, я показала Райану комнату для гостей и пошла в кухню за чаем со льдом.
