– Нет. Выходит, что бабуля получила пулю в лоб. Кто стрелял, я не знаю. Может, она сама. Это уже твои заботы, Райан.
– Ты не нашла рядом пистолета?
– Нет.
Тут в дверном проеме появился Бертран. Если Райан выглядел вычищенным и выглаженным, то морщинистой кожей его партнера можно было шлифовать драгоценные камни. Бертран носил розовато- лиловую рубашку под цвет узорчатого галстука, лавандовый с серым твидовый пиджак и шерстяные брюки точно на полтона темнее.
– Что у тебя? – спросил Райан напарника.
– Ничего нового. Они будто возникли из разреженного воздуха. Никто точно не знает, кто же, черт возьми, жил в том доме. Мы все еще пытаемся разыскать парня из Европы, которому принадлежит земля. Соседи через дорогу время от времени видели пожилую леди. Но она никогда с ними не заговаривала. По их словам, пара с малышами появилась только несколько месяцев назад. Их редко видели, имен так и не узнали. Женщина, живущая чуть дальше по дороге, думала, что они из какой-то группы фундаменталистов.
– Бреннан говорит, наш Доу оказался Джейн. Как в 'Крошке Джейн'. Семьдесят.
Бертран вопросительно посмотрел на него.
– Ей около семидесяти.
– Пожилая леди?
– С пулей в голове.
– Без шуток?
– Без шуток.
– Кто-то застрелил ее и поджег дом?
– Или бабуля спустила курок после того, как начала готовить барбекю. Но тогда где же оружие?
Когда они ушли, я проверила запросы на консультации. В Квебек прибыл сосуд с пеплом: кремированные останки пожилого мужчины, умершего на Ямайке. Родственники обвинили крематорий в подмене и принесли пепел следователю. Он хочет знать мое мнение.
В ущелье рядом с кладбищем Кот-де-Неж найден череп. Высохший и побелевший, возможно, из старой могилы. Следователю нужно подтверждение.
Пелетье хочет, чтобы я взглянула на ребенка и подтвердила смерть от истощения. Здесь понадобится микроскопия. Тонкие пластинки костей надо укрепить, окрасить и положить на стекло, потом можно изучить клетки под увеличительным стеклом. Для младенцев характерна высокая гибкость костей, так что я буду искать следы необычной пористости и ненормальные изменения в гистологии.
Из лаборатории гистологии прислали пробы. Я посмотрю рентгеновские снимки и скелет, но он еще слишком размокший, чтобы удалять разложившиеся ткани. Кости младенца слишком хрупкие, так что перегонку лучше не использовать.
В общем, ничего срочного. Можно открывать гроб Элизабет Николе.
Съев размороженный сандвич с йогуртом в кафетерии, я спустилась в морг и попросила перенести останки в третий кабинет, потом пошла переодеваться.
Гроб показался даже меньше, чем прежде, всего метр в длину. Левая сторона сгнила, крышка провалилась внутрь. Я смахнула землю и сделала пару снимков.
– Нужен лом?
Лиза остановилась в дверях.
Поскольку лаборатория судебной медицины не имела отношения к делу, я работала одна, хотя и получала множество предложений о помощи. Элизабет явно интересовала не только меня.
– Да, пожалуйста.
Я сняла крышку меньше чем за минуту. Дерево было мягкое и рыхлое, гвозди поддавались легко. Я вычерпала грязь и обнаружила свинцовую обкладку с еще одним деревянным гробом.
– Почему они такие маленькие? – спросила Лиза.
– Гроб не первоначальный. Элизабет Николе эксгумировали и похоронили вновь на исходе столетия, для костей здесь как раз достаточно места.
– Думаешь, это она?
Я просверлила ее взглядом.
– Скажешь, если что-нибудь будет нужно.
Я вычерпывала землю, пока не очистила крышку внутреннего гроба. На нем не оставили таблички, зато украсили: изящная резная кромка, параллельная внешнему шестиугольному краю. Как и внешний гроб, внутренний треснул и наполнился землей.
Лиза вернулась через двадцать минут:
– Я пока свободна, если тебе нужен рентген.
– Снимки не получатся из-за свинцовой обкладки, – сказала я. – Но теперь можно открывать внутренний гроб.
– Без проблем.
