благовоспитанных джентльменов из соседней Виргинии.
— Вы имеете в виду…
— Я послал туда Хопкинса, и он скоро вернётся. Я прошу вас согласиться на это… гм… необходимое мероприятие.
Джесси посмотрела на него подозрительно.
— Надеюсь, что вы не сделаете ничего страшного, Данкен?
— Страшного ничего, — величественно отвечал Стюарт, — только необходимое.
Стёкла звякнули и посыпались на пол. Влетевший в комнату камень описал кривую и упал возле арфы. Струны длительно и томно зазвенели. Джесси закрыла лицо руками и опустилась в кресло.
— Вот вам и ответ, — сказал Стюарт.
Джесси встала и бросилась к старинному бюро со множеством ящичков. Она открывала то один, то другой ящик и, наконец, вытащила какую-то смятую бумажку.
— Я жду вашего решения, — сказал Стюарт.
— Подождите несколько минут, Данкен, — промолвила Джесси неожиданно окрепшим голосом.
Она подошла к зеркалу и осмотрела себя с головы до ног. Это была уже не та прекрасная девушка с пышными каштановыми волосами, которая когда-то скакала на вороном коне по перелескам Мэриленда. Это была величественная леди с высоко поднятой, слегка седеющей головой и с истинно королевской осанкой. А светло-серые глаза были всё такие же живые и насмешливые.
Данкен Стюарт смотрел на неё улыбаясь. Но улыбка постепенно исчезла с его лица, когда он увидел, что Джесси вышла из гостиной и направляется к кабинету доктора Томпсона.
— Джесси, — крикнул ей вдогонку Стюарт, — будьте осторожны!
Джесси не ответила.
Когда Джесси вошла в кабинет, Томпсон продолжал что-то доказывать Дэви Кимбсу, стуча карандашом по столу. Дэви безучастно кивал головой. Гарриет Табмен сидела на стуле со скучающим видом и глядела в окно.
Увидев Джесси, Томпсон уронил карандаш и встал. Дэви посмотрел на миссис Баррингтон с удивлением. Лицо Табмен словно окаменело.
Джесси подошла поближе, шурша платьем, и сказала, обращаясь к ней:
— Я тебя помню. Тебя звали Хэт. Говорили, что ты девушка с характером. Я люблю людей с характером.
Табмен молчала.
— Но у меня тоже есть характер. Я наследница Бродасов. Поэтому я предлагаю тебе немедленно успокоить своих родичей и развести их по домам. Я понимаю, что ты привела их сюда, чтобы напугать нас. Но мы не испугались.
Табмен молчала.
— Вы угрожаете нам законами и судом. Вы думаете, что теперь вы равны белым? Ошибка! Случайность! Это наша страна, а не ваша.
— Миссис Баррингтон… — дрогнувшим голосом произнёс Томпсон.
Но Джесси не обратила на него внимания.
— Слушай, Хэт, — продолжала она, — если ты и впрямь хочешь быть полезной своим родичам, перестань воображать себя американкой. Меня тошнит при мысли, что вы желаете находиться рядом с нами в школах, в судах, на балах, за столом, в вагонах, на пароходах, дома. Вы желаете подобраться к нашему очагу и влить свою кровь в наши жилы…
— Миссис Баррингтон, умоляю вас!.. — воскликнул Томпсон.
— Молчите, док!.. Встань, Хэт, когда с тобой говорит белая леди! Проси, а не требуй. Мы не враги нашим неграм. Но, когда нам угрожают, мы обороняемся. Ты слышишь, Хэт? Твоя голова всё ещё сто?ит сорок тысяч долларов.
Табмен сидела на месте, как истукан.
— Я не стала бы так долго ждать ответа от беглой цветной женщины, но я уважаю людей с характером.
Джесси развернула бумажку, которую держала в руке, и прочитала ровным голосом:
— «Грянет гром, и спящие пробудятся ото сна. Мойсей!» Возьми свою записку, — сказала Джесси.
Табмен встала и выпрямилась. Доктор шагнул вперёд. Но ничего плохого не произошло.
— Если так, — сказала Табмен, — то война продолжается, господа!
Записка упала на пол. Гарриет вышла на веранду. Дэви за ней.
— Земляки, — негромко сказала Гарриет, — вам здесь нечего делать. Идите домой и вооружайтесь. Война продолжается. Если нам не дадут землю, мы сожжём этот дом и возьмём землю сами. Но прежде всего вооружайтесь, может быть, скоро вам придётся сражаться.
Джесси вернулась в комнату, где её ждал Стюарт. Она уселась в кресло и устремила на генерала холодный взгляд своих серых глаз.
— Вы согласны, Джесси? — спросил Стюарт.
— Согласна, Данкен, только без пролития крови.
— О, вы можете не беспокоиться, — радостно сказал Стюарт, — ни капли крови пролито не будет!
Ночью док Томпсон, вооружённый короткоствольным карабином, следил из окна за костром, возле которого сидели его бывшие рабы и пели:
— Будь проклята память Авраама Линкольна! — прошептал док. — И клянусь, что, когда времена изменятся, старый колдун Сэм Грин ответит за свои выходки!
Первой увидела ночных всадников негритянская девочка, по имени Лу. Она услышала, как заворчали собаки, и выбралась из хижины в освещённое луной пространство. С дороги доносился неистовый и неравномерный перебор копыт. Затем в мутном свете месяца перед ней пронеслись призраки на вороных конях — хотите верьте, хотите нет! — белые привидения в балахонах с остроконечными шапками и с чёрными прорезями для глаз. Они летели галопом и исчезли в одну минуту, словно растворились в воздухе.
Лу разбудила родителей. Мать пробубнила молитву и велела Лу ложиться спать. Но отец взял дубину и пошёл будить соседей. Нелегко было ему объяснить, что случилось, и не все соседи поверили рассказам Лу. Некоторые шептали заклинания и уверяли, что это духи старинных пиратов вылезли из своих могил в лесу. Наконец эта история долетела до ушей Дэви Кимбса. Он вскочил с кровати, накинул на себя синюю солдатскую куртку, схватил ружьё и побежал будить Гарриет.
— Жаль, — спокойно сказала Гарриет, вынимая из-за пазухи револьвер, — я так хотела, чтобы их судили и наказали… Чтобы они стояли перед судом, как бандиты, и чтобы все смотрели на них, и чтобы у них вытянулись лица от стыда и страха…
— Ты говоришь о привидениях? — спросил Дэви.
