проскользнуть незамеченными мимо охранников, пробраться в раздевалку, переодеться в спортивную форму с эмблемой клуба, которая, впрочем, не является обязательной для занятий (а ХИЁКО не надела бы на себя этот ужас под страхом смерти); если бы нам удалось пройти в тренажерный зал с натертым до блеска паркетным полом, мы бы увидели, как ХИЁКО решительно вышагивает по ступенькам stair-master’a в самом центре ряда других тренажеров того же вида, перед огромным, во всю стену окном, это был stairmaster первого поколения, из тех, что похожи на маленькие — в три-четыре ступеньки — участки, как бы вырезанные из эскалатора, она и выбрала этот клуб именно потому, что у здешнего руководства хватило ума сохранить старые тренажеры, которые действительно дают нагрузку на мышцы, если бы мы оказались поблизости в этот день, мы бы увидели, с каким наслаждением она изнуряет себя работой на этой адской машине, как ее губы сводит застывшей улыбкой экстаза, на инструментальной панели стоял маленький пластиковый поднос с непременной чашкой бананового пюре, соком пырея и одним очень хорошим корейским снадобьем от импотенции, в отделении для журналов лежали: первый выпуск “НЕОГЕЙША СПАСАЕТ МИР”, журнал для людей с “нетривиальными интересами”, которым нравится рассматривать фотографии школьниц, писающих на своих учителей, “гендзи моногатари” в потрепанной мягкой обложке и специальный каталог культовых товаров, на ней был тонкий хедсет для мобильного телефона, который висел на поясе поддельных спортивных штанов “адидас”, купленных за бесценок в бангкоке. ХИЁКО шептала указания в микрофон, не прерывая своих занятий на тренажере (я думаю, она “делала” седьмой уровень, но бренди, когда я спросила, категорически заявила, что гуру всегда занимается на десятом, даже в дни облегченных тренировок), был понедельник, и после разминки и разогрева она собиралась как следует поработать с мышцами спины, за окном, в чистом небе, летали птицы, здесь, наверху, солнце было оранжевым и очень ярким, и ХИЁКО задумалась: а сколько этого света достается сейчас ее верным последовательницам внизу, наверное, очень немного, на большинстве их позиций у входов в метро, скорее всего, тускло и холодно, жаль, очень жаль, почему почти целый мир прозябает в сумраке, в холоде извращенного мировоззрения? почему жизнь непременно должна быть дурацкой шуткой? она решила, что лучше об этом не думать, было вполне очевидно, что лишь немногие просвещенные обладают относительной ясностью восприятия, достаточной, чтобы вести за собой остальных, кстати, как там остальные? продают они что-нибудь или нет? она, не глядя, нажала на кнопку повторного набора.
— моси-моси, — бренди ответила на звонок, как очень занятый человек, у которого много дел. хотя, собственно, так и было. ‹это я.›
— тиффани!
‹как скажешь, что там с продажами?›
— здесь, на станции токио, все замечательно, мы почти все продали, я как раз отправила мальчика, который нам помогает… ну… этого мальчика… забыла имя.
‹аки?›
— ага, точно, осень… ‹как скажешь.›
— я отправила осень, чтобы он принес еще пять коробок. ‹хорошо.›
— на акасака тоже нормально, они продали уже половину всего, что было, очень даже неплохо для такой маленькой станции.
‹там поблизости много офисных зданий, пара посольств и несколько очень приличных заведений с гейшами.›
— ага. да, там девочки жалуются, на станции, что автомат с горячим сакэ начинает работать только с пяти вечера.
‹напомни им, что отложенное удовольствие — удовольствие вдвойне, если не сработает, пусть аки подвезет им колеса с тетраги-дроканнабинолом.›
— это какие? в зеленых капсулах?
‹нет, зеленые даже не трогайте, с ТД К — это радужно-розовые.›
— понятно.
‹а что на синдзюку?›
— на синдзюку — не очень, товар продается, но не так быстро, как мы рассчитывали.
‹а на что мы рассчитывали?›
— примерно на 75 % от объема на станции токио. три четверти.
‹гм.›
— они считают, что дело в школьницах, которые продают там свои трусики.
‹школьницы в школьной форме?›
— ага.
‹не отчаивайтесь, народ поедет с работы — и все раскупит, домой ехать скучнее, чем в офис›
— да, наверное.
‹я тебе говорю, именно вечером, после работы, эти люди проникаются мыслью, какая, в сущности, скучная и безрадостная у них жизнь, целый день они провели на работе, трудились в поте лица ради каких- то материальных целей, они истощены — и физически, и духовно — циркуляцией плохой кармы, которая у них вместо крови, они едут домой, к своим женам, женщинам, чей дух уничтожен, а тело испорчено негативной энергией, которой пропитано все в их мире, плюс к тому, в часы пик большинство поездов следует по маршруту с остановками на всех станциях, и представь, как это должно утомлять людей, которым ехать до конечной.›
— да, наверное, это ужасно.
‹вот именно, а мы предлагаем им развлечение, чтобы скоротать время в пути; теологию, которая во всех отношениях пойдет им на пользу, а что у нас на икебукуро?›
— на удивление хорошо, девочки говорят, что им удалось продать несколько экземпляров даже домохозяйкам, приехавшим за покупками в этот огромный торговый центр, как он там называется?
‹'sunshine city'.›
— да, и сотрудники sunshine city тоже купили целую пачку. ‹бренди, ты замечательно поработала, и тебе будет кармическое вознаграждение.›
— спасибо, тиффани-гуру. ‹там у вас солнечно, бренди?›
— в смысле погоды? ‹да, в смысле погоды.›
— нет, у нас пасмурно.
‹если будут проблемы, звони, мата нээ›
— дзя нээ.
ХИЁКО взглянула на свое отражение в большом зеркале на стене и осталась довольна увиденным. ‹неплохо я поработала?”, сказала она вслух, со стороны это смотрелось вполне нормально, ведь на ней был хедсет. прежде чем приступить к упражнениям с гантелями, она решила зайти в женскую сауну — помастурбировать. влажный пар обеспечивал необходимое визуальное уединение, но мне сложно представить, что остальные, находившиеся в те минуты в парилке, не слышали ее сдавленных стонов, она кончила раз, думая о своих крепких мышцах брюшного пресса, еще раз — думая о груди бренди, являвшей собой чудо пластической хирургии; и хотя бы один из ее оргазмов следует отнести на счет всей этой распаренной японской плоти, набившейся в тесное помещение, наконец, она улеглась на деревянную скамью, все тело — расслабленно, перед глазами — расплывчатый, зыбкий образ: опытная гейша сидит в позе лотоса перед бронзовым буддой.
Глава 49
сьюзан
хорошо, если кто-то тебя содержит, в каком-то смысле это — единственный способ сохранить независимость, у меня большой опыт, и это тоже хорошо, хотя бы уже потому, что вы прислушаетесь к тому, что я говорю, будь я какой-нибудь необразованной дурочкой, вы бы решили, что все это — просто бредовые рассуждения очаровательной идиотки, конечно, вы все равно можете не согласиться с моим мнением, но уже на других основаниях, а для меня это важно, я защитила диплом по интеллектуальной истории в одном уважаемом университете, но потом, из соображений нео-корректности, этот учебный курс переименовали в
