— Ну да.
— Но почему?
— Нет, — ответил Пенсиас, — вот этого не спрашивай. — Он держал винтовку у бедра, а прицел и обе линзы ОЧЕЙ сфокусировались в одной точке на черной коже, идеально подходящей для входного ранения. — Даже не
О корпус корабля что-то громыхнуло, словно литавры. По ощущениям — удар торпеды, но без взрыва, только удар, будто тараном. «Сьерра Миттеран» сильно накренилась; Серафину и Двадцать Девять Названий сбило с ног, а Пенсиаса отшвырнуло в сторону, к правому планширу.
— Что?.. — недовольно воскликнул он; голова резко дернулась, ОЧИ перевелись на воду, которая вдруг оказалась намного ближе.
Оттуда на него уставилось чудовище. Гигантский кашалот — восемьдесят футов в длину, весом в сто тысяч фунтов, на его серую шкуру налипли ракушки, а над левым глазом проходил рубец, по размеру и форме точно соответствующий головке «Дикой Свечи». Сам же глаз был большим, холодным, безжалостным, зеленовато-желтым в крапинку и, по всей видимости, понимал, на кого смотрит.
Пенсиас завопил. Сражаясь с законами физики, он пытался вскарабкаться по наклонной палубе; кит поднял голову и с такой яростью выпустил фонтан, что вода ударила, как Судный день в котельной. Восемнадцатифутовый хвостовой плавник хлестнул по кораблю сбоку, снося переборки и своротив пулеметную стойку. «Сьерра» накренилась сильнее, едва не сделав оверкиль. Двадцать Девять Названий ухватился за основание торпедного аппарата, а Серафина ухватилась за Двадцать Девять Названий; Трубадур Пенсиас, у которого под рукой ничего не оказалось, хватался за воздух.
Корабль балансировал на грани, и Пенсиас понял, что не выдержит. Серафина видела, как это произошло. Капрал резко прекратил борьбу, вытянулся доской под острым углом к палубе; винтовку он сжимал в одной руке, в другой сверкнуло лезвие, Пенсиас обнажил зубы, повернулся и отдался силе притяжения. Он заскользил к планширу и катапультировался через борт, стреляя на лету.
Всплеска не последовало.
«Сьерра Миттеран» выпрямилась, по крайней мере — попыталась; качнувшись назад, окончательно выровняться она не смогла, а встала с пятиградусным креном. Кит еще разок шандарахнул по корпусу хвостом на прощанье. Ударом пробило еще два отсека, и пятиградусный крен стал пятнадцатиградусным. С кормы сбросили еще один спасательный плот; это Надзимэ с Тагором все надоело. Через несколько секунд за ними последовал и механик Чаттержи.
Серафина и Двадцать Девять Названий медленно поднялись на ноги. Двадцать Девять Названий заметил на палубе красное пятно — там, где вывалился Пенсиас, — и пошел посмотреть. Для крови жидкость казалась недостаточно густой, он попробовал пальцем, поднял каплю к носу, понюхал. Пахло водой. Двадцать Девять Названий решил, что волноваться по этому поводу не стоит.
— Эй, — позвала Серафина. — Лекса едет.
— Как-то это нечестно, — сказал Моррис, глядя на несущийся к ним «Шантеклер». Фило вылез к нему на крышу, за ним Норма, а потом из-за того, кто полезет следующим, начали толкаться палестинцы. Хотя это не имело никакого значения; торпеда приближалась со скоростью сто семьдесят футов в секунду, и ей оставалось лишь полмили, так что из зоны поражения не успел бы выбраться даже олимпийский пловец.
Но все же забавно, о чем думает человек, когда над ним нависает смерть. Моррис по-прежнему держал в руке дрейдл, время стремительно убегало, а он вдруг осознал, что таращится на деревянный кончик волчка, силясь припомнить, первые буквы какого высказывания отпечатаны у него по бокам.
Посмотрим.
—
— Господи, — сказала Норма Экланд. — Слава богу…
— Что? — спросил Моррис.
— Она остановилась, — ответил Фило. Меньше чем в сотне ярдов от них след торпеды рассеялся и исчез.
— Пингование прекратилось! — закричала снизу Аста Уиллс. — И шум двигателя тоже! Слушайте, я думаю, у нее кончилось топливо!
— Моррис, — спросил Фило, — а что это ты только что сказал?
—
— Хм-м, — ответил Фило.
— Их ударил кит? — спросила Уэнди Душегуб.
— Ну, судя по звуку, да, капитан. Двигатели «Робеспьера» окончательно остановились, и я слышу, как подпалубные пространства заливает вода. Кит уплывает назад к стаду.
— А что случилось с нашей торпедой?
— По всей видимости, она промахнулась. В последний раз она пинговала откуда-то с зюйда, но взрыва не было… погоди. Новый объект!
— Что на этот раз? — сказала Душегуб. — Дистанция и пеленг?
— Почти точно над нами, но забирает на зюйд-ост… Кровавая Мэри говорит, что это дирижабль.
— Да, конечно. Дирижабль. Ну естественно.
— Восемь газотурбинных двигателей, летит невысоко над водой, еще слышно, как фонит громкоговоритель, очень пронзительно, чуть ли не ультразвук — как та высокая частота, которой отгоняют насекомых…
— Капитан? — позвала Лихо Макалпайн. — Когда мы сможем вернуться в Англию?
— Чем, блин, скорее, — ответила Уэнди Душегуб. — С меня хватит. Две трети вперед.
— Какой курс?
— Нахер отсюда. Вчера.
— Есть, капитан!
21
Он поднял палец и подмигнул мне:
— Но представьте себе, молодой человек, что у одного из моряков есть крошечная капсула, а в ней — зародыш льда-девять, в котором заключен новый способ перегруппировки атомов, их сцепления, соединения, замерзания. И если этот моряк швырнет этот зародыш в ближайшую лужу?..
— Она замерзнет? — угадал я.
— А вся трясина вокруг лужи?
— Тоже замерзнет.
— А другие лужи в этом болоте?
— Тоже замерзнут.
— А вода и ручьи в замерзшем болоте?
— Вот именно — замерзнут! — воскликнул он. — И морская пехота США выберется из трясины и пойдет в наступление!
